Слушавший его Ломакин также, соглашаясь, кивнул.
– Ну, так вот, ты, то есть он, оказываешься посреди болота. Твоя первая мысль – выбраться оттуда на твердый грунт.
Сидевший чуть в стороне секретарь губернатора пренебрежительно ухмыльнулся, слушая «курс обучения бойца».
– Естественно, ориентировался он на лес, тем более что и старообрядцы об этом говорили. След оставался довольно читаемый, особенно вначале. Когда я опустился на остров, там ни о каких отпечатках говорить уже не приходилось. И эмчээсовцы наследили, и банда этого, лысого, так что... Так вот, двигался британец, конечно же, по самому короткому направлению.
– Вот здесь – вряд ли, – возразил сержант, – на болоте по прямой не очень-то пройдешь.
– Соображаешь! – легонько щелкнул Ломакина по носу Лавров. – Ладно, накинем километр на отклонение от маршрута движения.
Склонившись над картой, майор вычерчивал там линии.
– Тебе, Лавров, в военной академии нужно было преподавать, – не удержался, чтобы не съязвить, Любинский.
– Ничего, мне и в моем сегодняшнем положении не так уж плохо... Потом британец заблудился в лесу. Чтобы понять это, ему много времени не потребуется. Максимум бессистемно можно попетлять, удалившись от этого сектора еще на пару километров, – рассуждал Батяня.
Он с наслаждением закурил.
– Затем Дингли должен был сообразить, что нужно держаться одного направления – тогда хоть куда-то выйдешь, а не будешь ходить по кругу. Мох на деревьях растет с северной стороны – это знает каждый школьник. Вот этого направления англичанин и станет придерживаться, то есть двинется на север.
– Да, – с восхищением протянул сержант, как это вы все ловко раскручиваете, товарищ майор! А послушать – так все просто.
– Все гениальное – просто, – хмыкнул Батяня, – главное только это увидеть.
Следуя дальше своим в высшей степени логичным рассуждениям, Лавров определил, что самый вероятный участок реки, к которому может выйти господин Дингли, составляет километров двадцать.
– Возьмем его в этих границах, – карандаш майора ограничил водное пространство, – вот по нему мы и будем курсировать ночью.
Оставшееся время группа посвятила подготовке к курсированию по реке. Затем наскоро поужинали, а там подошло и время отправляться.
Ночь сгустила до предела черные краски, и моторка шла вдоль берега, на котором луч фонаря выхватывал то огромный ствол дерева, то тихую заводь, то потревоженную птицу.
– Я вот, кстати, всегда удивлялся, товарищ майор, – вполголоса произнес Ломакин, – как рыба в темноте видит?
– Чего? – удивился Батяня.
– Я говорю, как, значит, она ночью-то различает, где и что? Ну, я понимаю, к примеру, как, скажем, птицы или звери разбираются. Но ведь тут другое – и вода, и течение, и скорость...