— А что это было? Прекрасно. Самое то, перед тем, как отправиться обратно под землю, в сырость и темноту.
Подкрашенные глаза юной жрицы Энаны испуганно распахнулись:
— Под землю? В мир мёртвых?
— Да нет. Это какая-то нора, подземелье. Моя подружка пробирается в башню, но сейчас я устроил ей перерыв. Мне нужно кое-что обдумать, а ей — восстановить силы. Нам пришлось изрядно потрудиться. Интересно, видит ли она тебя во сне?
Башню построили в три яруса. Из нижнего, прорезанного насквозь главным въездом в город, не было хода наверх. Можно было подняться только со стены, по подвесным мостам с обеих сторон. На третий этаж вёл люк с массивной приставной лестницей. Именно там собрались уцелевшие защитники города. Все девятнадцать человек.
И Сет вместе с ними.
Поднимать раненых, балансируя на узких ступеньках — непростая задача, особенно если так или иначе ранен практически каждый — не считая пятёрки стрелков, что были здесь изначально. На вопрос, зачем это нужно, кто-то коротко бросил:
— Выкуривать будут.
Собрали и затащили наверх всё, что нашли из запасов продуктов, воды и оружия. И только когда заперли крышку люка тяжёлой железной задвижкой и рухнули без сил, то вспомнили, что хорошо бы ещё втянуть за собой лестницу. Идею встретили парой крепких слов и оставили пока как есть.
Музыканта Сет перевязал ещё внизу, и теперь медленно обходил остальных, подворачивая или снимая одежду, смывая кровь, вынимая наконечники стрел, обрабатывая наспех замотанные, чем придётся, раны. Кое-где пригодились игла и нитки, почти что везде — заранее припасённая фляга с омой. Ребята протягивали ему бинты, разодрав на полосы подолы рубах.
Темнолицый бородач с выбитым глазом раздражённо отклонил помощь:
— Собираетесь вечно жить? Отвоевались, голуби. Тпру, приехали. Город взят. Нет больше никакой Таомеры.
Ему ответил тихий голос музыканта:
— Но мы-то есть. Мы — город. А башню можно удерживать долго.
— Сейчас долбанут из пушки, посмотрим на ваше «долго». И где твоя белая ведьма? Ты говорил, она будет с нами, когда нам придётся жарко.
— Так может, ещё всё неплохо? — бледно пошутил кто-то из молодёжи.
Голос музыканта стал твёрже:
— Никто не обещал нам победу. Она всегда говорила, что город падёт — в красках, в картинах. Отчаянно добивалась, чтобы люди ушли. И смогла-таки всех разогнать.
— Кроме нас, дураков, — хмыкнул из ниши бойницы парень с самострелом.
— Может, и дураков. Слишком быстро всё это кончилось. Только лучше так, чем — как в той песенке про кольцо. Жить ничтожеством и сходить с ума в поисках оправданий.