— Шанс всё-таки был, — отозвался недавний булочник.
— Да ну!
— Теперь, — терпеливо объяснил сын строителя, — у них не получится въехать в город красиво. Провозятся вечность, изгадят ворота. Первая победа — как первая любовь. Надо, чтоб было красиво.
— Будет, — не отрываясь от дела, пообещал белобрысый лучник.
Луки нашлись и для других горожан, что были в силах держать оружие. Башня стала островом посреди враждебного моря, и требовалась круговая оборона. Тони забрался в бойницу верхнего ряда и разглядывал даль, не замечая суеты внизу. Мечтательно сказал:
— А ведь ближе мелькает, золотце. И чёрный вместе с ним. Сейчас бы лук мощнее — кривые варварские бьют подальше наших — и попытал бы счастья. Глаз у меня верный.
— Возьми самострел, — ответил, не глядя, смуглый.
— Не привычный я к адской машине. Для вас, богатеев, игрушка. Мы и в руках не держали.
— Тогда молись. Авось святой пошлёт тебе другую.
Тони неловко спрыгнул вниз.
— А знаете, о чём нам, братцы, надобно молиться?
— О дожде? — просто спросил краснолицый пекарь.
— Не только. О том, чтоб Полуда не знал о лазе, который папаня оставил в толще стены. Гас хоть и пришлый, а всё же мог где услыхать. К тому ж его конюшни стоят бок о бок с казёнными погребами, куда выведен лаз.
— Брось, — посоветовал смуглый, — тут и местные мало что знают. Погреба, говоришь?
Тони принял простодушный вид:
— Я не думал, что это секрет. Полагал — просто всем пока не до выпивки.
Множество взглядов сошлось на нескладной сутулой фигуре сына строителя башни.
— То есть как? Значит, можно уйти, когда совсем будет худо? — пробормотал поражённый булочник.
— Куда тут уйдёшь, — сдержанно заметил владелец второго самострела — крупный седой человек с серебряной серьгой в ухе.
— Под погреба, — удивлённо вспоминал паренёк с забинтованной головой, — были заняты подземные полости. Там, в пещерах, есть ещё тоннель, выходящий за город, к реке.
— Но это же всё меняет. Или нет? — чей-то голос звучал неуверенной надеждой.
— Нет, — безжалостно отрезал одноглазый.
— Да, — без особой радости возразил ему Тони, — мы можем уйти — я, ты и ты. А вот он, — последовал кивок в сторону музыканта, — он не может. И другие, кто ранен. Узкий лаз, как печная труба.
— Что ж, — сказал парень с забинтованной головой, — не очень-то и хотелось. Но если вдруг — где искать этот лаз?
— Этажом ниже, — Тони кивнул на люк в полу, — главное, чтоб они не нашли его раньше.
— Вот уроды, — необыкновенно отчётливо донеслось от одной из бойниц, — поджигают.
И ничего нельзя было поделать — оставалось только смотреть, как варварские стрелы с горящей привязанной паклей вонзаются в груды натасканного хлама, в неубранные тела товарищей и врагов, как медленно занимается бледное пламя, почти невидимое в свете закатного солнца.