Сет представлял, насколько его способности уступают каждому из близнецов — но это не могло его обескуражить. Он крепко знал своё дело. Вокруг поднимались декорации, возведённые силой его ума. Но в этом иллюзорном мире у него были кое-какие права. Он узнает, чего боится Энтреа, вообразит и вызовет к жизни нужное оружие — и оборвёт все мосты, соединившие вместе этих странных детей. Достало бы сил — как здорово было бы не ограничиться этим, разом выжечь весь выводок. Но — нельзя. Теперь нельзя. Забрезжило что-то в девчонке. Неясное что-то. Надо бы с ним разобраться.
А если так, то и мальчик способен преподнести сюрпризы.
Интересно, заступничество призрака маленького братца распространяется и на него?
То, что это не так, Сету пришлось понять очень скоро.
Он не был готов к тому, что видел Энтреа в миг катастрофы. Он никогда бы не смог к этому подготовиться. Но предусмотреть вероятность чего-то подобного был просто обязан.
Непростительная ошибка.
Потому что враги человеку близкие его.
Не было у еретика никого ближе Воронёнка. Впрочем, там, дома, его все любили. Маленький братец единственный попал в Край пустыни совсем неразумным младенцем. Сет отчётливо помнил, как в год затмения заявился в Обитель один из Языков с пегой кобылицей в поводу и извлёк из складок пыльной красной хламиды странный, пищащий, мокрый насквозь кулёк. Посмеиваясь, выслушал учитель историю о потрясённых пламенной проповедью тёмных селянах, вручивших так кстати подвернувшемуся Гончему неугодное дитя, и о мытарствах брата, не сумевшего ни пристроить, ни бросить подкидыша, так и дошедшего с этой нежданной обузой до стен монастыря. Сет помнил, как мальчик рос, учился ходить, а потом и драться, таскал из библиотеки книги и читал их на крышах, поджаривая на солнце худые бока, а потом, лукаво щуря блестящие чёрные глаза, изводил окружающих бесконечными вопросами.
А теперь…
А теперь Сет сжимает в руке нож убийцы — и вместе с убийцей смотрит на то, как отлетает, сходит на нет так много, так крепко обещавшая жизнь.
На какой-то краткий миг исполосованное кровью лицо кажется растерянным и беззащитным. Потом собирается, сосредотачивается взгляд. Поверх кровавых полос, наперекор пляске теней и жарким бликам костра проступает, вытапливается откуда-то изнутри потусторонний призрачный свет. И внезапно становится ясно, что Рав — воронёнок подчиняет, присваивает накатившую невесть откуда волну необузданной дикой магической силы и необычайно ловко и точно обращает её против врага.
С небольшим запозданием Сету удаётся определить источник мощной, архаичной, неупорядоченной магии — древний жреческий нож, который Энтреа всадил в живот молодого еретика. Сет чувствует, как на его руке сцепились стальные пальцы, мешая попытке вытащить клинок, разорвать волшебный обсидиановый мост.