С небольшим запозданием Сет пытается покинуть видение, осознав неиллюзорную угрозу в глазах уже мёртвого друга — но всё ещё действующего мага, всё ещё действующего бойца.
И уже совсем поздно, фатально не успевая уйти из-под внезапной яростной атаки, Сет неожиданно понимает, что никто иной, как воронёнок и был тем непревзойдённым оружием, которое одно стоило бы выставить против Змея.
Рушится, рассыпается мнимая реальность, которую больше не в силах поддерживать гаснущее сознание, хлопают, расползаются на ледяном ветру ветхие полотнища расписанных звёздами декораций.
Падая в холодную чёрную пустоту небытия, Сет уже не чувствует, как в ответ на его последние мысли дрогнул, потеплел в основании шеи старинный флакон на коротком шнурке.
Маленькое стеклянное сердце.
Глава двадцать шестая
Дальше вниз
Как ни странно, она чувствовала себя хорошо. Очень хорошо.
И лучше всего было знать, что она — это она. Без посторонних в её голове.
Пока, Энтреа.
До встречи.
Хотя без новой встречи она бы обошлась.
Её двойник — кто он ей? Надо спросить слепого обманщика, когда появится снова.
Впрочем, можно и так. Внутренний голос шепнул ей ответ.
Брат. Потерянная родная душа, что смущала неясным эхом внезапно двоящихся мыслей и сновидений — если припомнить, то всю её жизнь.
Брат. И близнец, вероятно.
Какая же гадость.
Вот кто, значит, главный козырь в трижды подлой игре. Эмор как-то обмолвился, что она, Фран — лишняя карта. Неужто есть надежда, что путь Змея не её судьба, что найдётся способ прожить достойней, чем стать врагом всем тем, кто ей как-нибудь дорог? Что можно не предавать Берада, Алму, учителя, можно прямо смотреть в глаза Сету?
Принц достанется тоже не ей, но она как-нибудь переживёт. Или нет?
Не успев ещё толком обрадоваться, Фран затосковала. Вот значит как. Любовное наваждение — унизительная штука, но одна лишь мысль о том, что придётся отказаться от Принца, поднимала в душе бурю ревности и негодования.
Плохо, очень плохо.
И ничего не поделать.
Разве что — вот, еретик. Он спас её от Энтреа, может, поможет сладить и с этой бедой?
С усилием всмотревшись в полумрак, Фран понимает, что помочь кому бы то ни было еретик сможет нескоро. Похоже, ему и самому нужна помощь.
Безотчётно девочка делает странную вещь: сложив пальцы левой ладони, позволяет зародиться там огоньку, а потом маленьким фонариком отпускает плавать по воздуху. Опомнившись, оторопело смотрит на него какое-то мгновение, а потом поворачивается к Сету.
Его глаза закрыты, дыхание еле заметно. На лице отросла щетина. «Как у покойника» — почему-то проносится в голове. Большое сильное тело еретика лежит бесполезным грузом, а сознание замкнуто, как орех, и никак не проникнуть сквозь его скорлупу. Если где и чудится жизнь — то в стеклянном флакончике на крепкой шее. Что-то происходит с древней реликвией — у Фран она так себя не вела. Подумав, Фран решает — чему бы не подвергла реликвия еретика, тому это скорее во благо — поэтому лишь поправляет врезавшийся в кожу шнурок. А вот рука мужчины в остатках почерневшей сбившейся повязки оказывается мокрой, липкой и очень горячей.