Как бы то ни было, Марек упал сразу, сбитый с ног силой, с которой старик метнул ему в спину нож, а Юго пришлось пережить несколько мгновений драки, из которой он вышел со сломанной рукой, в кашу разбитой половиной лица и помятыми рёбрами.
До конца жизни самым страшным его воспоминанием останется старик, сидящий верхом на его груди, жёлтые глаза, светящиеся насмешкой на тёмном лице, склоняющемся всё ниже и ниже, истошный крик Саад — «Нет, Вито, не надо!», — и жгучая боль в плече, разрываемом на удивление крепкими и острыми зубами. Рядом, совсем рядом с шеей, повыше ключицы у Юго был вырван клок мяса, и рана долго потом болела.
Марек тоже не умер, но заставил изрядно поволноваться своего отца, главу городского Совета. Отец Юго был городским судьёй.
Наутро Саад была разбужена стражей и арестована за нападение на молодых людей. Старик бесследно исчез, оставив за собой ворох неправдоподобных слухов, поэтому перед судом предстала одна Саад. Проведённое расследование позволило добавить к обвинению колдовство и наведение чар.
Одно удивляло: несмотря на убедительность доказательств вины — а были собраны свидетельства множества людей, при обыске найдены бумажки со стихами, звучащими, как заклинания и склянки с подозрительными порошками и снадобьями — несмотря на бесспорность того обстоятельства, что без помощи магической власти девица и сопровождавший её старец не смогли бы так изувечить двух крепких молодых людей, да и нож, вынутый из спины Марека, оказался ритуальным ножом тайной секты демонопоклонников, испещрённым призывами к Князю Тьмы, — несмотря на всё, орден Матери Воздаяния Лекс отказался судить свою изгнанную сестру и суд над Саад был светским.
Всё же одна из сестёр явилась на суд.
— Она невиновна, — сказала монахиня, пряча руки в широкие синие рукава своего одеяния, — невиновна, пусть не так, как вы можете вообразить. Кто прольёт невинную кровь, сам будет проклят — такова справедливость Господа нашего Адомерти. Отпустите её или ждите беды.
И беда пришла. В час, когда осуждённой и приговорённой девушке отрубили на площади голову, город затопили полчища крыс. Никто не знал, откуда взялось такое множество, казалось, сама земля извергает из себя эту мерзость. Крысы сожрали всё, что смогли найти. Запасы зерна, бочки с вином, ткани в лавках, дети в колыбелях — ничему и никому не было пощады. И они принесли чуму. Смерть в те дни бесстыдно ходила по улицам, не пряча своё лицо.
На день девятый к поседевшим от ужаса отцам обезлюдевшего города явился сомнительного вида молодой чужестранец. Лицо его казалось ещё бледнее из-за чёрной повязки на глазах. На белой коже насмешливо горел ярко-красный рот.