его обезображенное гримом лицо, отшатнулась, закричала вне себя от дикого ужаса и самым постыдным образом хлопнулась в обморок, что совсем не помогло мне избежать сумасшедшей реальности сразу после очередного возвращения к жизни. Когда я опять зачем-то пришла в себя, этот непонятный человек, названный моими психологами очередной проекцией искалеченного сознания, вознамерился устроить в мою честь какое-то жуткое подобие званого ужина…
— Я даже не уверена, что все это действительно было в реальности, — говорю теперь Мишке, сбрасывая пепел в серую кучку. — Врачи убеждали меня в том, что это неправда, но как знать? Образы в моей голове слишком реальные. Иногда они проступают в таких натуральных красках, что мне… становится страшно. До дрожи. Но может быть, я действительно все это выдумала? И на самом деле меня, как и Мону, изнасиловал какой-то ублюдок, предварительно вкатив мне убойную дозу чего-то, что и вызвало впоследствии все эти ложные воспоминания? — я коротко вздыхаю, отворачивая от Михи взгляд. — Знаешь, что самое ужасное? Это была бы наименьшей из всех зол, потому что…
Он придвигается ближе, когда я замолкаю. Где-то вдалеке снова оживает его неугомонный телефон, но ни я, ни Мишка, не проявляем к нему никакого интереса. Он смотрит на меня вопросительным взглядом, и окончание фразы я произношу уже тише:
— Куклы, которых он показывал мне на своей «экскурсии», слишком сильно походили на реальных людей.
Захлопнув балконную дверь, я разворачиваюсь к комнате и, пользуясь тем, что Миха отвлекся на проверку пропущенных вызовов в своем телефоне, вытаскиваю из шкафа теплый домашний костюм. Сверху под ноги мне падает нечто темное. Думаю, Мишка бы ничего не заметил, если б я не кинулась спешно подбирать выпавший предмет одежды. Покосившись на мои ладони, сжавшиеся вокруг черной ткани, он вновь было утыкается в экран телефона, но почти сразу озабоченно хмурится, подходит ко мне и опускается рядом на корточках, положив свою ладонь поверх моей.
— Что это? — глупо спрашивает он, переводя на меня изумленный до крайности взгляд.
— Так, ничего, — я тяну к себе руку и то, что цепко сжимают мои пальцы, но Миха качает головой и без особого труда забирает у меня черную ткань. Разворачивает, и его глаза едва ли не лезут на лоб.
— Моя водолазка? — он снова рассматривает предмет одежды, и оставшиеся крохи сомнения его покидают.
— Да, — я выпрямляюсь, и он за мной следом.
— Зачем?
Что я могла на это ответить? Подобные вопросы обычно застают врасплох, и когда времени на то, чтобы придумать на них сносный ответ, не остается, приходится говорить правду.