– Не говори так!
– Вот-вот! Даже сегодня ты продолжаешь защищать его!
Нелл вдруг сует палец в тарелку Рори с овсянкой и пробует кашу на вкус. Некоторое время она обдумывает слова сестры, а потом спрашивает:
– И чем закончилась тогда наша перепалка с мамой за ужином? Кто победил?
– Никто! – Металлическая ложка ударяется о зубы Рори. – По правде говоря, это было ужасно! Каждая из вас продолжала упираться. В конце концов ты поднялась из-за стола и направилась к духовке, чтобы самой якобы поухаживать за отцом, поставить ему прибор, положить немного риса. Но мама перегородила тебе дорогу, тогда ты стала отпихивать ее в сторону, она тоже начала пихаться, отшвырнула тебя от себя…
Рори замолкает. Как же ей сейчас муторно! И непонятно отчего. То ли та давняя история на нее так подействовала, то ли выпитая текила все еще дает о себе знать. Она взяла сестру за руку.
– Вот этот шрам! – Она осторожно проводит указательным пальцем по шраму, который опоясывает запястье Нелл и даже выступает на поверхность руки. – Именно в тот вечер ты его и заработала!
Нелл поспешно выдергивает свою руку из рук сестры и начинает внимательно изучать вещественную улику, след от той ссоры.
– Нет-нет! – торопиться успокоить ее Рори. – Мама не виновата. Она не хотела причинить тебе увечье. Все произошло случайно! Ничего преднамеренного.
– А когда такие вещи делаются преднамеренно, а? Скажи! – Нелл поднимает глаза на Рори, чтобы встретиться с ней взглядом.
Рори тяжело вздыхает в ответ.
– Ну ты же понимаешь! Мама в тот момент тоже была на грани истерики. Да и ты вела себя не лучше. У вас обеих определенно крышу снесло. И каждая из вас по-своему переживала случившееся. Ты слишком сильно любила отца, а мама… она его столь же сильно ненавидела. Или… Впрочем, если честно, то я даже не могу себе представить, о чем она тогда думала. Винила себя? Винила отца? Взбунтовалась против бога?
– А что потом?
– Потом вы с мамой несколько дней не разговаривали. Ты занималась тем, что собрала все живописные принадлежности, кисти, холсты, свои рисунки и картины и выбросила веё это на свалку. Такой своеобразный акт мести, что ли… Как будто отец мог лицезреть твои действия! И началось… Целыми днями ты врубала на полную мощь музыку. – Рори вдруг улыбается. – Такие странные вкусы для тринадцатилетней девочки. Ты без конца ставила кассеты с записями Guns N’ Roses. Согласись, немного странный выбор для девочки, которая учится в одном из колледжей Бедфорда. Словом, день и ночь в твоей комнате орала музыка. Или в гостевом домике. Не знаю, что ты хотела доказать этим истошным музыкальным марафоном. Но может, музыка помогала тебе выпустить пар, и вся твоя злость в итоге испарилась вместе с ней. – Рори зачерпывает ложкой кашу и глотает ее. – Но как бы то ни было, а через какое-то время ты стала вести себя так, будто ничего и не произошло. Правда, перестала сочинять музыку. Поначалу мама, вооружившись всякими эзотерическими бреднями о Новом веке, пыталась уговорить тебя не делать этого. Она без конца беседовала с тобой, убеждала, просила. Ничего не помогло. Ты лишь еще глубже ушла в себя и отдалилась от нее. Доходило до того, что, когда мама входила в комнату, ты тут же демонстративно вставала и уходила. Вот как было!