– В том числе и наркотики, да?
– В том числе. – Вес издает короткий смешок. – Но в один прекрасный день мне надоело гадать, что да как. Стало жалко своей жизненной энергии, которую я трачу, размышляя о человеке недостойном, который не заслуживает ни моей жалости, ни моего снисхождения. Конечно, я бы многое отдал в свое время за то, чтобы он пришел поболеть за меня на какой-нибудь бейсбольный матч или на мой выпускной вечер в колледже. Ну и все прочее в том же духе… Но он большую часть времени проводил у вас, а здесь появлялся только летом, да и то наездом, наскоком… – Вес тяжело вздыхает. – Вот так оно и наслоилось все друг на друга. А с какого времени ты сама стала задумываться о собственной жизни именно как о своей, не зависимой ни от кого жизни? То есть я хочу сказать, когда ты почувствовала себя хозяйкой своей собственной судьбы? Или еще нет?
Я улыбаюсь.
– Ну ты сейчас рассуждаешь прямо как Мими. Мы как раз недавно говорили с ней об этом.
– Да, у нас здесь полно своих доморощенных мудрецов.
Вес тоже улыбается, и мы оба погружаемся в такое приятное и необременительное для каждого из нас молчание.
– Я подумываю о том, чтобы продать дом, – неожиданно сообщает мне Вес, когда мы уже почти допиваем свой кофе.
– Правда? Но ведь это же дом твоей матери! Как можно?
– Знаешь, меня сейчас очень мало что связывает с этим домом. У меня есть квартира в городе. Рядом с университетом. Для меня одного дом слишком велик, да и содержание его обходится чересчур дорого. А зачем мне делать ремонт или ухаживать за домом, если я здесь все равно не живу? Все уже в прошлом, и дом уже тоже стал частью истории.
Вес еще не успел закончить фразы, как что-то маленькое, но твердое ударяется о стол. Пробка отлетела от бутылки несколько дальше, чем предполагалось. И я тут же вспоминаю. Да, я моментально вспомнила, почему просила Тину Маркес показать мне ту квартиру. Потому что я твердо решила уйти от Питера, уйти самой, а не позволить ему бросить меня первым. И не важно, что я рассказывала по этому поводу Рори. Я не собиралась притворяться, что на дымящихся руинах, оставшихся от нашего с ним союза, можно выстроить что-то новое и прочное. Это мама делала вид, что ей удалось проделать такое в своем браке. И вот итог всех ее усилий. Отец бросил ее, бросил всех нас. И тут до меня доходит одна простая истина, от которой я даже цепенею. У мамы ни разу за всю ее жизнь не возникало желания бросить его самой. Даже тогда, когда на моих руках остались рубцы и синяки от его рук. Даже тогда, когда он каждое лето проводил с другой женщиной, которую, скорее всего, любил гораздо сильнее, чем маму. Итак, я попросила Тину подыскать мне новый дом. А что дальше? Что я собиралась делать дальше? Снова напрягаю свои извилины с такой силой, что слышу скрежет своих зубов, но в эту минуту Вес, словно почувствовав, что со мной творится что-то неладное, протягивает свою и сплетает пальцы наших рук, не давая моим эмоциям выйти наружу.