– Угу. Как я уже сказала, в этом вся Руби.
– И она даже не поинтересовалась у тебя, хочешь ли ты уехать вместе с ней? – продолжала допытываться мачеха.
(Не поинтересовалась.)
– Ей не приходило в голову, что ты переехала жить к нам по определенным причинам?
(Причины были… но какие?)
– И почему именно сейчас? Почему сегодня?
(Об этом я тоже Руби не спрашивала.)
– Хлоя?
Руби не было рядом, чтобы подсказать мне, что говорить, или чтобы напомнить, чего я хотела. Может, ей все-таки стоило подготовить меня, прежде чем отправляться к моему отцу.
Я знала лишь одно: она вдруг оказалась в Пенсильвании, в моем фургоне, в толстовке с капюшоном поверх летней комбинации, с новыми веснушками на носу, на лбу те самые розовые очки, которые я стащила и которые она вернула себе. Она стояла там, посасывала через трубочку пунш из тропических фруктов, который отыскала в моем мини-холодильнике, а я так и не смогла решить, что чувствовала по этому поводу.
Хотелось ли мне уехать вместе с ней?
Если бы мне разрешили уехать вместе с ней, я бы поехала?
Но я не успела ответить, потому что из кабинета отца вышла Руби. Кабинет находился в подвале дома, обшитого деревянными панелями и освещаемого тусклыми лампочками, отчего возникало ощущение, что мы затерялись в каком-то незнакомом лесу и со всех сторон нас окружали ставшие плоскими деревья.
Она вышла и встала рядом со мной и мачехой у дивана желтушного цвета. Садиться Руби не стала. На такие диваны она никогда не садилась.
По ее мрачному выражению лица я поняла, что разговор не получился. Она казалась… удивленной, по-другому не сказать. Должно быть, отец отказал ей, а с ней такое случалось нечасто. Наверное, она понятия не имела, как на это реагировать.
Помню, как-то раз один парень, с которым Руби вроде как встречалась, попытался отказать ей, когда она сказала, что умирает как хочет кусочек чизкейка и он должен поехать и привезти ей его, прямо тогда, в ту самую минуту. «Где продаются лучшие чизкейки в штате?» – спросила она у него, а когда он ответил, что в центре города, сестра сказала, что в таком случае ему придется поехать туда. Она проверяла его, я знала. Руби делала все это, потому что могла. Но парень ответил, что утром ему нужно рано вставать на работу. А потом добавил, что уже слишком поздно, чтобы ехать два с половиной часа в город только ради чизкейка, а потом два с половиной часа обратно, особенно если она не собирается ехать с ним.
Сначала она посмотрела на него своими зелеными глазами. Самыми зелеными в мире, настолько зелеными, оглушающе зелеными, зелеными, как яд.