— Как дела у Литы? — спросила я. Я думала о Лите и Джулии как о напарницах, хотя и никогда не видела их вместе.
— Она наконец вернулась к работе. Знаешь, она немного непредсказуемая.
Как ни странно, я скучала по Лите. Она появилась из ниоткуда, всюду следовала за мной по пятам, а потом просто исчезла. Я хотела и в то же время не хотела увидеть ее снова.
Верена вернулась с шоколадкой; она хотела было обнять Джулию, но та побледнела, отшатнулась, встала и обвела нас отсутствующим, невозмутимым взглядом, все еще прижимая телефон к уху.
— Меня не должны видеть рядом с вами, особенно с тобой, — негромко сказала она, указывая носом туфли на Верену. Она притворилась, что разговаривает по телефону, — улыбалась и шевелила губами, хотя с них не слетало ни единого звука. Наконец, она сказала: — Мне пора. У меня конференц-звонок с западным побережьем по поводу карандашей для губ, — и в следующую же секунду скрылась в толпе.
— Бедняжка, паранойя когда-нибудь сведет ее с ума, — сказала Верена, все еще мониторя взглядом бетонные ограждения. Когда я попросила ее рассказать мне побольше о Джулии, она выложила, что всего сестер Коул пять, и у всех имена начинаются на «Дж»: Джулия, Джози, Джиллиан, Джасинта и Джессамин. Изначально их фамилия была «Коулмуж», но они убрали суффикс «муж». Все сестры работали в СМИ или в индустрии моды, все пятеро под прикрытием, как Джулия.
— Они как сектантки, заговорщицы, — хмыкнула Джулия. — Живут в мансарде одного здания в Трайбеке[15]. Вещие сестрички. Как ведьмы из «Макбета», только тех было три.
В душе шевельнулась холодная скорлупка страха, когда я подумала об электронных адресах. Но я постаралась выбросить эту мысль из головы. Будет лучше, если вообще не буду знать, для чего Джулии адреса. «Тогда тебе не придется лгать».
— Я не должна тебе этого говорить, — продолжала Верена, — но ни у одной из сестер Коул нет груди. Их мать умерла от рака молочной железы, когда самой младшей из сестер было два. У всех у них генетическая предрасположенность к онкологии, так что, когда каждой из них исполнялся двадцать один год, они одна за другой в качестве профилактики согласились на радикальную мастэктомию[16].
Я вспомнила, как невольно заглянула под блузку Джулии еще в «Уголке красоты»: я видела вытатуированную у нее на грудной клетке розу с шипами. Джулия была в бюстгальтере, так что я не заметила отсутствия грудей.
Осторожно, чтобы не раскрошить сэндвич, я оторвала корочку от ломтика ржаного хлеба и медленно прожевала. Затем не удержалась и вытащила не испачканную майонезом помидорку из-под листа салата и положила на язык. Затем еще одну. Откусить кусочек от сэндвича и насладиться тунцом как подобает я боялась. Дома я часто ела тунца, но всегда с обезжиренным майонезом. Настоящий майонез был другим. Стоило мне вкусить нормальной еды, я не могла остановиться. Я хотела большего. Целыми днями я ходила вокруг еды на цыпочках, как ходят вокруг люльки спящего младенца, боясь ненароком разбудить. Одно неверное движение — ребенок просыпается, начинает кричать и плакать. С голодом точно так же. Стоит ему проснуться, он начинает истошно орать, и есть лишь один способ заткнуть его.