— Если ты все равно собираешься делать операцию, то почему не ешь вкусности, которые любишь? — спросила Верена. — После операции ты сможешь есть только детские пюрешки, и то совсем чуть-чуть. Почему бы не наслаждаться жизнью, пока не наступил тот самый день?
— Врач сказал, я должна придерживаться диеты, иначе коррекция веса потом будет затру… О боже, это Китти, — выдохнула я, заметив в толпе знакомые змеиные кудри. Я отвернулась, сгорбилась и закрыла лицо руками. Стокилограммовой женщине невозможно было раствориться в толпе по определению, но я пыталась.
Когда Верена заверила меня, что Китти уже ушла, я подняла глаза и увидела, как огненный затылок Китти исчезает за стеклянными дверьми.
— Как, по-твоему, Китти относится к тебе? — спросила Верена, но я сказала, что не хочу говорить о Китти.
— Баптистка не боится смотреть правде в лицо.
— Нужна мне эта Китти! После операции я даже не буду на нее работать. Мне на нее плевать.
— Плевать, говоришь? Ты целыми днями притворяешься ею и пишешь от ее лица. А стоит ей появиться в нескольких метрах от тебя, шарахаешься. Я бы сказала, она — важная часть твоей жизни. А теперь я хочу, чтобы ты отчетливо произнесла вслух, что, по-твоему, думает о тебе Китти.
Вновь взглянув на сверкающую башню, я представила себе Китти в ее залитом солнечным светом кабинете на тридцатом этаже. Как бы она ни улыбалась мне, я всегда чувствовала, что противна ей. Но мне легче было не думать об этом.
— Давай, — подстегивала Верена. — Дай волю чувствам, загляни глубоко в себя. Если уж я смогла в печати разнести в пух и прах свою мамашу, то и ты сможешь.
Я провела пальцем по сэндвичу, даже под хлебом чувствуя подушечкой холод тунца. Я жаждала вонзить зубы в бутерброд. Но вместо этого я обратила весь голодный гнев на Китти.
— Если бы Китти или любой другой женщине из редакции Daisy Chain предложили выбор — выглядеть как я или лишиться руки, ноги, почки, жизни и далее по списку, — они, вероятно, выбрали бы смерть или расчленение, — выдавила из себя я. — Теперь довольна?
— Почти. Продолжай.
— Та башня Остен, поднимающая в небеса, подобно бобовому стеблю, вместо волшебных бобов производит журналы, книги и телешоу, рассказывающие женщинам, как избежать превращения в такую, как я. Я — самый страшный кошмар любой американки. То, с чем они борются всю жизнь — сидят на диетах, занимаются спортом и делают пластические операции. Все ради того, чтобы не выглядеть как я.
— Продолжай-продолжай.
— Китти не хочет даже, чтобы я работала в офисе. Я — воплощение всего, что она так ненавидит.