«И-ишь ты, и-ишь ты!» — будто пела река.
Бородуля давил комаров. В другой раз он не пожалеет мази и не испугается, что придется лишний раз стирать гимнастерку.
В просвете между камышами виднелся кусочек неба. Бородуля старался не смотреть в эту сторону: неприятное ощущение от словно снижающихся звезд еще не прошло. Потом у него затекли ноги. Он распрямил их, и сразу зашуршали камыши, повеяло ветром.
К Бородуле подполз старший наряда.
— Не забудь: если кто-нибудь пойдет от границы — я пропускаю, а ты подаешь опознавательный знак. Если пойдет с тыла — пропускаешь ты и не допускаешь безнаказанного отхода. Ясно?
Назаров отполз. Бородуля знал, что он где-то рядом, но чувствовал себя неуверенно. Надо было взять себя в руки. Подумаешь, звезды… Ну, звезды как звезды. Вот сейчас поднимет голову и увидит Большую Медведицу. Семизвездный ковш. Его он часто наблюдал дома, когда отправлялся с ребятами в ночное.
Но сколько ни всматривался в небо, не мог различить Большую Медведицу. Все звезды были незнакомые.
И чем больше вглядывался в них Бородуля, тем страшнее ему становилось. На самом деле, куда девалась Большая Медведица?
Бородуля прижался к земле и закрыл глаза. Не думать о звездах… Вообще ни о чем не думать!..
Так он лежал долго. Вдруг на какое-то мгновение сознание отключилось. Бородуля словно провалился куда-то, а на него шла Большая Медведица. Он испуганно вскинул веки — определенно на него кто-то надвигался.
Небо стреляло звездами, прижимало к земле. Хотелось отползти подальше в камыши и спрятаться. Ноги налились свинцом. Тогда он снова закрыл глаза и сдавил голову руками.
— Рядовой Бородуля!
Что происходит?!
— Бородуля, встать!
— Стой, кто идет! — отчаянно вскрикнул он и щелкнул затвором.
Кто-то отвел дуло карабина в сторону.
— Этим не шутят.
Бородуля наконец увидел, что рядом стоит майор Серебренников. Вскочил на ноги.
— Товарищ майор, товарищ майор!.. — как в бреду забормотал он.
— Спал, Бородуля? — спросил майор. — Поставь карабин на предохранитель.
— Он испугался, — сказал подошедший Назаров.
Старшина Пологалов молчал. Бородуля вдруг понял всю нелепость своего положения и похолодел.
— Я не испугался.
— Так что же? — спросил майор.
— Я за… ма… скировался. — Голос у Бородули дрожал.
— На заставе разберемся, — медленно произнес Серебренников.
В комнате было душно. Затянутые марлей окна почти не пропускали воздух. Но москиты пробивались сквозь сетку, жалили и ускользали из-под пальцев. Тамара, жена Ярцева, сидела возле детской кроватки.
Ярцеву не спалось. Заместителя нет, а одному трудно работать. Устал и едва сдерживает раздражение. А тут еще это письмо от друга.