— Как не по адресу? — осмелев, спросила Зоенька. — Улица ваша? И дом ваш?
— Действительно так. Только я не Васильев, а Василий Васильевич. Читаю: «Ходжиев». Думаю: кто такой? «Возможно, приеду…» А я никого не жду… Смотрю: «Васильеву». Вот-те и на!.. Адресок-то перепутан.
— Как же быть? — растерялась Зоенька.
— Да никак. — Василий Васильевич пошевелил усами. — Неси обратно, а расписочку мою порви.
Девушка пожала крутыми плечиками и взяла телеграмму. На ее курносом личике было недоумение. Василий Васильевич засмеялся:
— Ничего, дочка, бывает.
Зоенька повертела в руках телеграмму и засунула в карман.
— А расписочку? — напомнил Василий Васильевич.
— Вот, — Зоенька послюнявила карандаш и поставила крест на квитанции. Потом она медленно побрела назад по улице.
Василий Васильевич постоял, посмотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом, и, прикрикнув на бульдога, вернулся домой.
Капитан Харламов с нетерпением ожидал почтальоншу. Она рассказала ему все как было.
— Так вы сказали, Зоенька: товарищу Васильеву телеграмма? — уточнил Харламов.
— Сказала.
— И он взял ее, прочел, а потом говорит: не по адресу?
Зоенька кивнула.
А Харламову было над чем задуматься.
Поехал Бородуля со старшиной в отряд за продуктами. Такое дело ему по душе. Но как хоть внутренне не повозмущаться? Вот, скажем, почему машину потряхивает, а пыль как дымовая завеса? Он что, нанялся глотать ее? Старшине-то в кабине хорошо…
Пока он так размышлял, в кузове вдруг объявился незнакомый сержант с бесхитростным, обожженным солнцем лицом. На гимнастерке синий значок с позолоченной двойкой в центре.
— Привет! — сказал он.
Бородуля раздумывал: отвечать или не отвечать?
И почему-то заулыбался.
— Ты чего? — не понял сержант.
— А ты — трубочист!
— Вот еще! Ну ты и выдумщик.
— А почему у тебя погоны черные? — привязался Бородуля.
— Значит, положено.
— А мне почему не положено?
— Ты — пограничник. У тебя погоны зеленые. Да ты что, с луны свалился?
Бородуля засопел… Сержант попытался с ним заговорить, но тот словно язык проглотил. Тогда он вдруг достал из кармана платок, свернул его в шарик и дунул — платка не стало.
Бородуля разинул рот от изумления, сержант вынул из кармана расческу, накрыл ее вновь появившимся платком. Поколдовал, поколдовал — и расческа оказалась у Бородули в кармане.
В районном центре сержант сошел, о чем-то переговорил с Пологаловым, протянул на прощание руку…
Бородуля перегнулся через борт:
— Что он сказал?
— А тебе все надо знать? Ну если интересно, скажу, — ответил старшина. — Поедем к ним со своей самодеятельностью.