Но хуже всего была паранойя Минди. И паранойя эта лишь развивалась в ней. К примеру, каждый раз, когда мы с Кейси разговаривали, Минди выбегала из своего кабинета, расположенного по диагонали от бокса Кейси, и тревожно вопрошала: «Вы говорите обо мне?»
Когда это случалось, мы с Кейси лишь обменивались испуганными взглядами. Разумеется, мы говорили не о ней. Мы говорили о чем угодно, от ближайших деловых встреч до прогнозов на выигрыш в «Американском идоле»[36], и убеждали нашу мнительную коллегу, что нет, речь шла не о ней. Однако подобное поведение гарантировало, что мы таки обсудим ее чуть позже.
Тогда я и поняла, что Свеново обвинение вполне может оказаться правдой. Все тайное стало явным однажды вечером, когда я, выходя из офиса, заметила, что Минди о чем то вполголоса разговаривает с Майком из почтового отдела. Майк работал в «Нестром» уже несколько лет и неплохо справлялся со своими обязанностями. Неплохо, не более того.
Проблемой Майка было то, что он постоянно ходил обдолбанный и страдал нарушениями памяти. Иногда, когда он проходил мимо со своей тележкой, я отчетливо различала запах марихуаны. Но никто почему-то не обращал на это внимания. Мне-то было все равно, чем он занимается в свободное время: главное, чтоб я вовремя получала почту. Но по офису поползли слухи, будто его привычки сходят ему с рук, потому что он обеспечивает многим… скажем так, возможность альтернативного образа жизни. Именно поэтому я заволновалась, узнав, что они с Минди «дружат». Что может быть общего у благообразной мамаши средних лет с двадцатипятилетним парнем с дрэдами на голове?
Однажды вечером, когда Свен принес мне макет на проверку, Майк зашел в кабинет Минди, расположенный рядом с моим, и закрыл за собой дверь. Не выдержав, я бросила все дела и прильнула к стене в надежде хоть что-то услышать.
— Значит, это правда, — прошептала я Свену, прижимаясь ухом к стене. — Ты не шутил. Минди действительно нюхает кокаин? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Нет, — язвительно ответил он, — они вместе ходят на курсы кройки и шитья. Поэтому и сдружились.
— А реальные улики у тебя есть? — спросила я.
— Ну, давай прикинем, — продолжал ехидничать он. — В общем-то, нет, если не считать носовые кровотечения, паранойю, постоянно шмыгающий нос и мешки под глазами размером с чемодан. К несчастью для нее, недостает лишь одного симптома — потери веса.
Меня очень огорчило и встревожило это открытие. Но я решила, что, пока она выполняет свою работу, мне вмешиваться не стоит.
И я не вмешивалась. Пока ее паранойя не вышла из-под контроля, а сама она не обернулась против меня.