− Старик чертов! Что ты придумал — бросаться на лучников без щита! Совсем из ума выжил!
Сотник стоял непоколебимо, даже не двигаясь. Черные серьезные глаза смотрели спокойно — воин мог орать сколько угодно, но Ярре был стариком только потому, что ему уже сравнялось сорок лет и половина головы была седой. В учебном бою он и Наместнику ни разу не проиграл. Ничья выходила, а то и побеждал. Наконец сотник сказал:
− Господин, хватит — люди смотрят.
Наместник тут же замолчал, потом произнес совсем тихо:
− Спасибо …
Ярре молча кивнул.
Наместник подошел к своим приблудам — мальчишки стояли смирно, ждали решения своей судьбы. Две хорошие оплеухи каждому, головы мальчишек мотнулись из стороны в сторону, но стояли по-прежнему молча. Грубо проворчал: «Чтобы больше в плен не попадались…» Выглядели они жалко — ободранные, избитые, зареванные, но, слава богам, живые и целые. Ремигий повернулся к сотнику:
− Ярре, я больше свою сотню собирать не буду, а возиться с ними мне некогда — возьми их к себе на место погибших.
Один из мальчишек что-то протестующе пискнул — еще одна пощечина закрыла ему рот и отбила охоту спорить с Господином. Ремигий вдруг усмехнулся, только сотня Ярре могла шагнуть под град стрел по беззвучному приказу — уж как он их учил, но они следовали за ним всегда, в любое место, в любую битву. Ремигий бил своих, Ярре − нет. И приблудам было бы после всего лучше у Ярре. Потом расскажут, что произошло. Пока же, — слава богам, — живы хотя бы самые младшие из его сотни.
Тварь… Он по-прежнему сидел на земле, его беззастенчиво рассматривали воины — все уже знали, что произошло в палатке Наместника ночью, и теперь ждали его решения. Сложить все произошедшие события — внезапный захват мальчишек живыми, появление Твари в его палатке, обмен, во время которого он должен был выйти вперед, — это все ясно и точно было просчитано. Он мог и погибнуть, его могли замучить еще ночью, он мог убить Наместника сам, но развитие событий, видимо, по плану тварей, предполагало и такие варианты. Бить его было бесполезно, за что — он выполнял свой воинский долг. Отпустить — не дойдет и до предгорий, слишком истощен, да и кто-нибудь прикончит тварюшку — без оружия, и ранен. Мальчишка сидел на земле, опустив лицо, спрятав его под спутанными волосами. Ремигий спокойно приказал:
− Ярре, возьми его…
Он не успел договорить — Тварь вдруг вскинулся, мелкие зубки оскалились в нехорошей усмешке — так лисенок скалится, когда загнан псами под корягу. Ярре осторожно сказал:
− Господин, он никого, кроме Вас, не подпустит к себе — поверьте, я знаю, как они могут броситься…