Даже не понимая, что по-прежнему раздет, воин выглянул наружу — стражник растерянно глядел на обнаженного Господина:
− Зови лекаря, быстрее — я его сильно порвал.
Он сам не понимал, что говорит. Стражник мгновенно бросился к палатке лекаря, он понял, что и Наместник сильно не в себе.
Лекарь в палатку влетел вместе с Ярре — тому достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что произошло. Лекарь бросился к Твари, Ярре осторожно удержал Ремигия за плечо:
− Пожалуйста, оденься. Ему помогут. Давай, одевайся — негоже так…
Наместник покорно склонил голову, Ярре осторожно, как на маленького, натянул на него тунику, завязал повязку на бедрах. Он был намного старше — почти на пятнадцать лет. И когда-то учил Наместника воинской премудрости. Очень давно. Юноша вырос, стал мужчиной — равным, а потом и превосходящим Ярре. И вот теперь — растерянные непонимающие глаза. Сосредоточенный где-то внутри своих переживаний взгляд. А ему завтра вести отряд на облаву. На Тварей. В глазах Ярре жалости не было — спокойное понимание, грустная улыбка, — мальчик вырос. И проснулось жестокое сердце.
Тварь, наконец, мучительно застонал, приходя в себя. Лицо Ремигия покривилось. Ярре удержал его:
− Не надо — там лекарь. Подожди. Он поможет.
Наместник молча осел на пол, закрыл лицо руками. Только при Ярре он мог себя так вести. Только старый сотник мог видеть его слабость. Больше никто и никогда. Сотник молчал, да и о чем было говорить. Он бы за своих погибших просто придавил бы гаденыша — но Наместник связан так, что и пошевелиться не сможет, он еще не до конца понял, что связало их с Тварью. Когда поймет — будет намного хуже. Боги, как же тебе было одиноко, Господин мой, что только твареныш нашел дорогу к твоему телу и твоему сердцу.
Лекарь внешне спокойно сказал:
− Я остановил кровь. Господин, ему бы вина дать — боль очень сильная.
Воин молча поднялся, на шатких ногах дошел до столика, налил в кубок вина из кувшина. Лекарь с тревогой смотрел на него — Наместник выглядел так, словно это его только что изнасиловали. Воин глухо сказал:
− Дай ему попить.
И внезапно тихий стон Твари:
− Ремигий…
Жесткое лицо воина дрогнуло, он мгновенно оказался возле лежащего на ковре Тваря, заглянул в синие глаза, полные слез:
− Что, мышонок?
И вопрос:
− Так больно… Зачем?
Воин сглотнул комок в горле, приподнял голову мальчишки, поднес к губам кубок:
− Попей, сейчас станет легче…
Мальчишка покорно проглотил вино, воин по-прежнему удерживал его на руках, ожидая выкрика гнева, что мальчишка вырвется из его рук. Тот тяжко вздохнул и закрыл глаза. Лекарь с изумлением смотрел на разыгрывавшуюся перед его глазами сцену, испуганно сказал сотнику: