Ненависть (Александра-К) - страница 51

— Что произошло?

Стражник исчез, в палатку вошел Ярре. Воин молча уставился на него. Ярре растерянно сказал:

— Господин, Эйзе вчера обыграл моих приблуд в ножички на желание.

Наместник взглянул на мальчишку, тот кивнул утвердительно.

— И что?

Ярре покаянно ответил:

— Да желание-то было, чтобы они пришли утром в полном доспехе и при полном вооружении к вашей палатке и отбили побудку на щитах мечами.

Воин, уже догадываясь о причине грохота, переспросил:

— И что?

Ярре тяжело вздохнул:

— Пришли…

Эйзе покаянно что-то пискнул, воин с трудом повернулся к нему, заглянул в глаза — мышиная мордочка выражала раскаяние, а вот синие глаза были лукавыми. Ремигий раздраженно сказал:

— Ярре, я знаю, что ты своих не бьешь, но за такое я бы высек обоих — совсем распустились. Вчера — драка, лошадь какая-то, сегодня — это …

Ярре пожал плечами:

— Как скажете, господин.

Мышонок беспокойно зашевелился на полу, воин вздохнул:

— В следующий раз — думай, прежде чем загадывать желание. Разбудили-то тебя и меня. Ну и что?

Ярре внимательно посмотрел в лицо Наместника — он мягко улыбался, гримаска возникла неосознанно, но он смотрел на мышонка и улыбался. Повернулся к Ярре

− Иди уже, я сейчас встану и приду на плац сам. Да, скажи своим мальчишкам: выплата проигрыша — дело святое, но, если еще раз учудят что-то подобное, то выпорю лично и без всякой жалости.

Ярре кивнул, быстро вышел из палатки, раздался звук хлесткой затрещины — нервы у сотника, видимо, не выдержали. Хотя мальчишки отделались очень легко — разбудить бешеного Наместника было опасно. Эйзе по-прежнему сидел на полу, глядя на воина снизу вверх, Ремигий швырнул ему тунику:

− Да хоть оденься, что ли! Горюшко мое, надо же было такое измыслить.

Мышонок торопливо натянул тунику, болталась она на худеньком теле, как огромная занавесь, воин только покачал головой:

− Ладно, приедем в крепость — куплю тебе новую одежду. Сейчас что-нибудь у приблуд попросим.

Протянул мальчишке пояс:

− Замотай вокруг талии, а то одежку потеряешь.

Эйзе кивнул, ожерелье по-прежнему болталось на худой шее, в ямке между ключиц лежала золотая пластинка с гербом Цезарионов. Ремигий даже не стал спрашивать, почему мальчишка нашел и надел его. Попытался рассмотреть рану на боку — края уже сошлись, покрыты тоненькой корочкой коросты. Тихо сказал:

− Спасибо.

Эйзе молча кивнул в ответ. Заглянул стражник, присмотрелся, Господин, вроде, не сердит, осторожно поставил утреннее молочко, мышонок улыбнулся. Ну вот, утро пошло своим чередом. Словно не было такой странной ночи. Только одно Наместник боялся спрашивать у мышонка — почему на них вчера напали Твари. Ночью, перед тем, как уснуть под мерными движениями нежного язычка, он увидел глаза Твари и был он в истинной форме. Вина и отчаяние. Если спросить — то после ответа остается только убить. И неважно, как сообщил. Но это произошло.