Он перевел взгляд на группу стоявших рядом молодых людей и хотел мысленно побеседовать на эту же тему и с ними, но взгляд одного из них, очень похожего на того верзилу, который уже оставил в это утро отметину на его лице, напомнил, чем может заканчиваться подобный диалог. Он отвел глаза, отвернулся в сторону, потрогал рукой пластыревый крест на подглазье, и ему не захотелось дискутировать с ними, а поскорее выйти из мчавшегося во весь опор троллейбуса, и он стал осторожно пробираться к выходу.
…У стен старой, повидавшей виды башни была выстроена охрана. Стоявшие переговаривались, шутили друг с другом, нет-нет да и раздавался дружный мужской смех. Парни из охраны все как на подбор — крепкие, здоровые, молодые, краснощекие. Были тут и другие, у которых, как и у Горбуна, как особая примета виднелись на лицах лейкопластырные кресты — словно кто-то их такими крестиками отметил, чтоб не спутались с остальными.
«Если бы ничего не было, — взялся рассуждать стоявший поодаль от всех Горбун (он и тех, в охране, побаивался, и к этим «крестоносцам» не решался подходить, хотя и был отмечен одним с ними знаком — очень уж откровенно посмеивались над ними парни из охраны). — Если на самом деле ничего не было, то зачем здесь эта охрана? Неспроста она тут, — Он перевел взгляд со стрелок старинных часов на собратьев по несчастью. — Бедолаги, — пожалел их Горбун, а потом зашел глубже в густую тень вековых деревьев, почувствовав при этом, что он словно бы предает их. А те, под откровенные насмешки дюжих охранников, собрались кучкой, глядели вверх, указывая на невозмутимый циферблат (тут Горбун заметил, что у одного из них был разорван рукав). Он еще раз посочувствовал им, но тем не менее остался в густой тени и даже сделал шаг назад — в глубь своего укрытия. «Значит, часы на самом деле сломаны, но не надо, чтобы об этом кто-то знал. По-своему даже логично. Действительно, зачем же весь город сбивать с толку. А этих — все чувствующих — всего ничего. Значит, я был прав, прав!»
…Горбун не сразу узнал его. А когда узнал — бросился за ним вслед, потому что он был единственным, кто знал про все, что случилось в тот день, правду. Горбун бежал следом за сторожем старой башни. Он увидел его из своего укрытия, когда тот предъявлял охране документы. Глядевший в них молодчик сличал фотографию старого сторожа с его лицом, которое сделалось при этом неподвижно-безжизненным — никаким. А когда старый сторож, взглянув украдкой на старинный циферблат, на собравшихся людей, на охранников, пошел прочь, Горбун, осторожничая, скрываясь от вездесущих глаз краснощеких, поспешил следом за ним.