…Работу свою Бицура выполнял с усердием. Задача была простая — ее поставил перед ним волостной уполномоченный: «Кулак, товарищ Бицура, — это кровопийца, паук, вампир… Его, как всякого гада, уничтожать полагается, а мы с ним еще цацкаемся, на новые места препровожаем, церемонимся. Хлопочем, — ругался. — Кто чего стоит, тебе лучше знать… Вот и действуй, чтоб поменьше богатеев проклятых было».
Из слов, сказанных уполномоченным, Бицура понимал не все, мало слушал собеседника, думал о своем: «Покуда есть кулаки — мы бедствовать не будем». Решил так про себя — и деловито потер руки.
…Тогда-то в первый раз и пришла к нему в голову мысль отделаться от Мишки Ляхова. Хорошая подворачивалась возможность свести давние счеты, и чтоб забыл дорогу ляховский выблюдок, чтоб выбирал себе ровню. «Не про вас угощеньице», — змеем шипел Бицура, щерясь. Одно мешало — Мишка Ляхов никак не подходил к мерке кулака.
Решил Бицура подождать: «Пусть оперится, никуда не денется, вот он у меня где…» И он глядел на распахнутую пятерню, а потом с силой захлопывал в кулак крючковатые пальцы. «Пусть жирку нагуляет, — страшно улыбался про себя. — Так оно и лучше — больше куражу. Каждый день буду на тебя глядеть, прикидывать, готов — не готов, поспел — не поспел. А ты, дурачок, и знать ничего не будешь: что это Бицура приглядывается, примеряется? Будешь голову чесать, а никогда тебе не прознать, что я по твою душу ходить стану, чтоб взять ее, когда тебе больше всех жить захочется. А может, и не откладывать? Как ты сам думаешь? Что мне посоветуешь?» — мысленно вел он беседу с Ляховым, то и дело зло отплевываясь.
И он зачастил мимо ляховского дома. Ляхов и впрямь не понимал, что от него нужно проклятому Бицуре.
А Бицура и дочь свою стал подталкивать, иди, дескать, если уж невтерпеж. «Папа, — отзывалась та со слезами, — папочка…» — и, оглядываясь, не пошутил ли отец, убегала счастливая из дому; не шутил он.
Заигрался в ту игру Бицура. На время тихо, бесслезно сделалось в деревне, будто позабыл он про свою главную работу. Жирный кот больше не ловил мышей. Да и кто ж мог догадаться про его тайные мысли.
…А тут на тебе — новое распоряжение: прекратить раскулачивание, распустить комнеземы, комбеды. Пусть крестьяне богатеют, пусть учатся жить у кулака, пусть торгуют, пусть обзаводятся деньгами, обогащаются — стране нужен богатый крестьянин, потому что только он может пособить строительству новой жизни в стране.
И опять стал поглядывать на свое безобразное отражение Бицура. Ясно ощутил стянутое ненавистью, нерасправленное ни на смех, ни на слезы лицо — впору было ему заплакать от досады. «Как жить дальше? — спрашивал он себя, а потом и новую власть, обращаясь к ней на «ты». — Что же ты наделала? Как мне жить дальше, если я одному делу обучен, одним кормлюсь, другого ничего не могу — разучился. Мне что, со всеми на работу выходить, скирдовать, косить, бороновать, молотить? Нет уж, дудки!» И он страшно ругался, сидя на кровати, проснувшись утром и не зная, что ему делать…