Под дождем они носили землю на плотину, рубили ледорезы, перевозили старый амбар для будущей электростанции. Теперь осталось немного: запереть воду, установить динамо, опутать городок сетью проводов. Скоро по ним хлынет живительный ток, рассеет тьму зимней ночи.
Сережа разогнулся, чтобы перевести дух.
— Отдохнем минутку?
Клава вытащила лопату и, тяжело дыша, отряхнулась от дождя. От нее шел пар, по усталому лицу сползали капельки.
— Хоть бы ненадолго, ненадолго перестал, — жалобно поглядела она на Сережу, словно он мог остановить дождь.
Прибежал Валька и затараторил как сорока:
— Первый затвор поставили, на три вершка вода прибыла. Поднакопим водички — и в рукав. На колесо! Завертелось, закрутилось!.. Включай, Серега, рубильник! Есть ток! Ой!..
Валька так размахивал здоровой рукой, что поскользнулся и чуть не свалился в яму.
— И чего ты мокнешь? — укорил Сережа. — Все равно тебе работать нельзя.
— Ну, нет! Я еще столбы ставить буду. Хоть одной рукой помогну… Глядите, снег!..
В самом деле, вместе с дождем падали редкие снежинки, а немного погодя снег повалил хлопьями. Перестали стучать топоры, звякать лопаты. Строители глядели, как городок засыпает снежное марево.
Первым не выдержал Женька.
— Что мы, каторжные? Не буду я больше, — швырнул лопату и крупно пошагал от плотины.
— Печенка ослабла! Ату его!
Уход Женьки никто не одобрил, однако настроение у ребят упало.
— Замерзла я, — жалобно протянула маленькая Липа и подула на посиневшие кулачки.
— Неужели эти проклятущие ямы завтра нельзя выкопать? — подхватили девочки.
— Нечего мокнуть!
— Завтра!..
Понемногу бригада строителей стала редеть. Аксенов со Щебнем побежали переобуться, кому-то запорошило глаз, у кого-то поломалась лопата.
«Значит, сегодня не поставим столбы, — пожалел Сережа. — Разве ребят остановишь?» Но что это? Чуплай поднялся и загородил костылями дорогу на мостике через ручей.
— Стой, дезертиры!.. На фронте я бы таких расстреливал!
Глаза хромого были такие страшные, что те, кто были с ним рядом, шарахнулись, но задние напирали на передних, и Чуплай покачнулся, выронив костыль.
«Нет, теперь не остановишь…» — опять подумал Сережа. Но за спиной Чуплая появилась Мотя Некрасова.
— Брось их уговаривать, Яшка! Комсомольцы останутся.
— Останемся!.. — ответило несколько голосов.
Мотя что-то тихо сказала Чуплаю, тот отчаянно махнул рукой.
— Беспартийные и маменькины сынки могут расходиться!
Происходило что-то странное. Теперь ребят никто не задерживал, но они не расходились, переминаясь с ноги на ногу и переглядываясь.
— А беспартийным можно? — гаркнула во все горло Рая так, что все засмеялись. — Пойдемте копать, девчонки. Мы не маменькины сынки!..