— Тогда я не выполню комсомольский долг.
Отец посмотрел на сына. В эту минуту они перестали понимать друг друга.
— Решай сам, приказывать не могу и не хочу.
Отец говорил спокойно, но в голосе Сережа услышал раздражение: «Приказывать не хочу», а сам хмурится.
— Ну, Сережа, мне пора, — поднялся Илья Порфирьевич. — А то мать беспокоится. Соскучилась она о тебе, Сергей. Спасибо передать? За новую рубашку? Добро, передам.
Сережа поехал провожать отца, расспрашивал о матери, о школе, но про стихи больше не заикался. Илья Порфирьевич тоже об этом не обмолвился. Возле мостика Сережа выпрыгнул из тарантаса. Отец словно что-то вспомнил и махнул рукой.
— Погоди, Сергей… Насчет этого самого… Это даже не самое главное… — кем быть. Самое главное, как тебе сказать! Быть полезным людям… Будь здоров! Евграфу Васильевичу кланяйся.
Тарантас давно скрылся за поворотом, а Сережа стоял и думал о том, что сказал ему отец.
На перемене Чуплай ворвался в класс и широко взмахнул рукой.
— Скворечню сняли! Своими глазами приказ читал!..
— Ура-а! — гаркнул Аксенок. Ему ответил гул ликования. Хлопали в ладоши, стучали крышками на партах. Выпускная группа превратилась в детский сад.
Вошла с журналом Наталья Францевна и попятилась.
— Это что творится?
— Скворечню сняли!
— Разве не слышали, Наталья Францевна?
Учительница укоризненно покачала головой.
— Я не разделяю вашей радости. Когда человек наказан, в него не кидают камнем. Стыдно, товарищи!..
Жалеть Скворечню?!. С этим Сережа не мог смириться.
— Наталья Францевна, а ведь камень-то чуть в вас не прилетел. Знаете, что он в жалобе писал?..
— Гнилой оппортунизм! — отрубил Чуплай. — Уж этому вы нас не учите!..
Кажется, в первый раз она не смогла убедить молодежь, сегодня старую учительницу учили ученики.
Не сразу класс взялся за работу. Сережа рассеянно писал формулы. Почему она не понимает того, что понимают все ребята? Верно Чуплай сказал, очень добрая, себе во вред. И вспомнил слова отца: «Гражданская война кончилась, а внутри, как котел, бурлит». Но чего добивается Назар Назарович?
— А где Рая? — спросил Валька.
Сережа поднял голову. На парте, за которой сидели Рая с Клавой, лежали раскрытые тетради, а девушек не было.
— Кто Раю тронет, голову оторву! — отрезал Чуплай.
Скворечня нигде не показывался, и только вечером ученики увидели его, когда он в дождевике, с маленьким чемоданчиком уходил из городка. На футбольном поле шла жаркая схватка, вдруг мяч покатился на дорогу, и никто за ним не побежал. Заметив играющих, Назар Назарович замедлил шаг, хотел свернуть в сторону, но не успел. На него смотрели десятки глаз, ни на одном лице он не увидел сочувствия. Он никому не сказал «До свидания!», и ему никто не сказал этого слова.