Роберт был так поряжен, что не сразу смог заговорить. А когда наконец открыл рот, они услышали какой-то шум.
Судя по звуку, это был скрип поворачивающегося в замке ключа. Через секунду-другую отворилась, а затем громко захлопнулась входная дверь.
Тяжелые шаги раздались в прихожей. Послышалось шуршание. Кто-то раскрыл дверцу гардероба, застучали одна о другую вешалки.
Роберт и Розали, замершие у низкого шкафчика, точно оцепенели. Шаги приближались к библиотеке, и Розали почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Кто там вошел в прихожую? На какой-то безумный миг она даже вообразила, что это вернулся Макс и сейчас застигнет их на месте преступления. Затем они услышали сопение и чье-то бормотание. Голос был низкий, но, несомненно, женский.
Тут она схватила Роберта за руку.
— Скорей! — выдохнула она. — Наверх!
Слышно было, как в кухне кто-то чем-то гремит. Они быстро схватили обе рукописи и крадучись вышли из библиотеки на лестницу.
— Сюда!
Она потащила Роберта в спальню, где все еще валялась на полу коробка с письмами и фотографиями. Не говоря ни слова, они только прислушивались к доносившимся снизу шумам.
«Кто мог явиться вечером в дом Макса Марше? — соображала Розали. — Соседка? Садовник?» Насколько ей было известно, ключ был только у экономки, а та была сейчас далеко, гостила в Провансе у дочери.
— Переждем немножко, кто бы это ни был, он все равно скоро уйдет, — шепнула она Роберту.
Он кивнул, продолжая прижимать к груди обе рукописи.
— Сам не понимаю, как мне это раньше не пришло в голову, — сказал он тихонько. — «Р» означает Руфь. Руфь Шерман. Какой же я болван!
— Вы просто за деревьями не видели леса, — шепотом отозвалась она. — С кем не случается! Притом вы же не называли свою маму Руфь.
Он кивнул и приложил палец к губам:
— Вот черт! Она поднимается по лестнице!
Они настороженно прислушались к скрипу ступенек, стонавших под тяжестью увесистой особы. Розали обвела взглядом комнату. В просторной спальне не видно было ни одного укромного местечка, где можно спрятаться, а до чулана возле ванной они уже не успели бы добежать незамеченными.
— Под кровать! — шепотом приказала она, увлекая на пол оторопелого Шермана.
Когда отворилась дверь и в нее пыхтя вошла мадам Бонье — Розали сразу узнала экономку, — она уже никого не застала в спальне, оба скрылись в пыльном мраке спасительного убежища под старинной деревянной кроватью.
Стараясь не дышать, они затаились там, лежа лицом к лицу, как два заговорщика, прижавшись друг к другу так тесно, что между ними едва прошел бы один листок рукописи, и слушая, как бьется сердце в груди соседа. Сблизивший их в неподвижном ожидании момент опасности, казалось, будет длиться вечно. Они прислушивались к шагам экономки и видели, как маячат ее плоские сандалии и толстые икры перед кроватью, пока Мари-Элен с недовольной воркотней поправляла одеяла и простыни, взбивала подушки и укладывала их, как полагается, в изголовье кровати.