Солнце поднялось в облачном небе, и ландшафт изменился, превращаясь в нечто сказочное. Драматически, внезапно горы появлялись из заболоченных полей. Как пальцы подземных гигантов, жаждущих неба. Сотни высот с шапками деревьев и сотни долин, оплетенных реками и туманом, рисовых полей и бараков. Древние гробницы обнимали дорогу – невзрачные курганы земли с заросшими мхом камнями, ободранными объявлениями с предложением денег и осколками бутылок ликера.
Все это и задние фары.
Они рвались через этот акварельный пейзаж известняковых холмов и тихих ферм. Послеполуденные часы поглотили блестящие облака и туман стал гуще. Их вторая остановка для заправки топливом была в лачуге небольшого города, где Яэль запихнула в себя несколько протеиновых батончиков, пока чиновники гонки заливали бензин в ее бак при помощи импровизированных шлангов. Дети смотрели из спичечных проемов, как Кацуо первым вернулся на дорогу, разогнав стайку кур своим мотоциклом.
Река Ли была ненамного дальше, всего в двух деревнях отсюда. Ее воды растекались вокруг гор, зеленые и слишком глубокие, чтобы спокойно пропустить их, не утопив их новые машины. Мост, который когда-то простирался над ней, был в руинах (уничтожен в войне – как и многое другое – никогда не восстанавливался). Два разрушающихся утеса смотрели друг на друга. Дорога, ведущая к мосту, была перечеркнута переплетением досок и красного кандзи: «Предупреждение: не пересекать».
Грязная тропа привела гонщиков к береговой линии, где узкие ряды камней граничили с пеликанами, вонзавшимися в отмели реки. Паром было пришвартован в конце. С первого взгляда Яэль подумала, что это ошибка. Сооружение, к которому Кацуо толкал свой байк, не могло быть паромом. Его едва ли можно было назвать лодкой. Возможно, плот был лучшим термином для толстых стеблей бамбука, которые срезали и переплели вместе слоями.
Но Кацуо протолкал свой байк весь путь до конца дока и начал погрузку. Паромщик – мрачный человек в шляпе в форме колокольчика и бамбуковой палкой в руке – кажется, не возражал.
Яэль больше не тратила время впустую: спешилась с байка и направила его вдоль узкого дока. Позади себя она услышала, как глохнет мотор Луки, а впереди – распоряжение Кацуо перевозчику: «Отчаливай прежде, чем здесь появятся остальные!»
Или старик не понимал по-японски, или ему было плевать. Его суставы были ржавыми и медленными, когда он положил свой шест и отвязал швартовые канаты. Он еще не закончил с первым узлом, когда Яэль удалось затащить свой байк вниз по пандусу, к плоту.
Кацуо смотрел на нее с носовой части парома – жестоко, жестоко, режуще, режуще.