Она смотрела в ответ.
– Слезай. – Это был первый раз, когда он заговорил с ней, поняла Яэль. Он даже не потрудился использовать немецкий.
Яэль отпустила руль «Рикуо».
Кацуо не двигался. (Это была нервирующая тишина, которую хранит кобра перед ударом.) Плот вздрогнул, когда на него заехали новые колеса, погрузился на несколько сантиметров глубже. Речная вода пробралась в отверстия в бамбуке, вверх к мыскам сапог Яэль.
Лука взошел на борт. По тому, как двигался его вес, Яэль могла сказать, что он занял позицию на корме. Она была зажата между ними.
И что теперь?
– Слишком поздно сходить, – сказала Яэль на немецком, глядя на борозды на лбу Кацуо, углубившиеся от натянутых очков. Это было легче, чем быть иссеченной этими глазами.
Его ответ на японском:
– На самом деле нет.
Они отлично понимали друг друга.
Вода просачивалась через подошвы, впуская холод в пространство между пальцами ее ног.
– Трое! Хватит! – Она услышала крик паромщика на отрывистом японском и обернулась, чтобы увидеть, как мужчина ткнул свой шест в грудь четвертого гонщика. Пара гладких пеликанов, расположившихся в конце дока, смотрела, как выругался гонщик, которого вытолкали с парома бамбуковой палкой.
Этот голос, эти золотые волосы, края которых (слишком длинные) высовывались из-под шлема, побитая коричневая кожа его куртки… гонщиком в доке – наблюдающим, как перевозчик затолкал их в закрученные изумрудные течения – был Лука.
Так кто стоял за ней?
Определенно, юноша. Немецкий, согласно повязке на форме. Это были единственные две детали, которые предоставил Яэль быстрый взгляд. Все остальные потерялись, когда Кацуо снова начал говорить, его голос был наполнен ядом, который заставил ее обернуться:
– Думаешь, что снова сможешь лишить меня Двойного креста, девчонка? Ты должно быть с ума сошла!
Она обнаружила, что у него в руках клинок – тот, который он использовал для потрошения той рыбы, теперь направленный высокого и на ее горло. Он был всего в трех шагах (на самом деле, рывках, но на этой груде палочек не получится двигаться быстро). Технически Яэль могла разоружить его в два приема, но плот был узким, река глубокой, течение сильным. Одно неловкое движение, один удар означали конец.
«НЕ ДВИГАЙСЯ, ОН МОЖЕТ УДАРИТЬ»
Яэль оставалась неподвижной, но это не остановило Кацуо от продвижения вперед. Плот слишком сильно изогнулся; Яэль пришлось вцепиться в сидение ее «Рикуо», чтобы сохранить равновесие. Победоносный замер в полушаге перед ней. Его нож изгибался из кулака. На обоих берегах, поняла Яэль, отсутствовали камеры «Рейхссендера». Кацуо может ударить ее и уйти.