Она была не единственной. Все судно вывернулось наизнанку: гонщики и, похоже, члены экипажа облокотились на перила, купаясь в морском бризе и утре.
Яэль разыскивала Феликса, когда поднялась на палубу «Кайтена», но его нигде не было видно. Она вообще не видела его за все время рейса. Ей не хватало смелости постучать в его дверь, и она действительно не знала, что сказать в таком случае. Как бы то ни было, что значили лишние двадцать четыре часа? Прощание, которое не было таковым, все еще оставалось лучшим вариантом.
Нос корабля был изолирован, отгорожен стеной командной вышки. Лучшее для нее место, чтобы стоять и смотреть в голубой-голубой горизонт.
– Приготовились, фройляйн? – Лука, которого она не заметила сразу, облокотился на перила рядом с ней. – У нас впереди целый день. Капитан говорит, что мы всего в нескольких часах от порта. Мы сможем вскоре увидеть землю.
Он был красивым. Все ради множества камер, навстречу которым они готовились ринуться. Его волосы были только что вымыты и зачесаны. Вся щетина выцарапана с его щек. Его губы больше не шелушились; он смазал их вазелином. Кончик уха, который он потерял, спасая Ямато, был обернут чистым куском марли.
Все это заставило Яэль яснее осознать, насколько она грязная. Она не смогла побороть морскую болезнь, чтобы встать под душ в ванной. Вместо этого она пару раз побрызгала на лицо водой, чтобы смыть грязь.
Но маслянистое ощущение осталось. По всей голове, пропитавшее ее кожу. Чтобы избавиться от него потребуется нечто большее, чем душ и мыло. Гораздо большее.
Яэль перевела взгляд обратно на море.
Лука спокойно воспринял ее молчание.
– Это из-за Кацуо?
Она была такой открытой? Настолько очевидной? Или он просто смог лучше проникать через ее оболочку и читать ее?
– Он мертв. – Она сказала это так же, как стене. Только на этот раз эха не было.
Она снова закричала в пустоту:
– Он мертв, и это моя вина.
– Проклятье, – выругался Лука и наклонился ниже через перила, он балансировал на носочках на последней ступеньке. До Яэль дошло, что его легко можно было столкнуть за борт. Вместо этого она просто смотрела, как пробирающий до костей ветер и солнечный свет мелькали в его волосах.
– Ты изменилась. – Он посмотрел на нее, его губы сурово сжались. – Не пойми меня неправильно. Мне нравишься новая ты, но я не уверен, что полностью тебя понимаю.
– Разве это тебя не беспокоит?
– Что? То, что Кацуо мертв? – Он отпрыгнул от перил. – Я бы солгал, сказав, что это не так… Но лучше он, чем я. Или ты. И это была бы ты, Адель, если бы не вырвалась.