– Ты не должна продолжать мучить себя мыслями об этом, – продолжил он. – Ты сделала то, что должна была. Если бы ему хватило ума вовремя отступить, он все еще был бы здесь.
Грубоватые слова Луки, полные уродливых истин. Но несмотря ни на что, они заставили Яэль почувствовать себя немного лучше.
Первые клочки земли вырастали из моря. Горные склоны тыкались вверх, как весенние саженцы. Росли и росли, пока минуты молчаливо тянулись между ними, а судно вспенивало волны.
– Я рада, что Феликс ошибся в тебе, – сказала она поднимающимся холмам.
Он снова облокотился на перила, свесившись отчаянно далеко, попав в поле ее зрения.
– Видимо, ты дала ему весьма неправильное впечатление обо мне.
– Я много лгала.
– Я заметил. Ты и в этом хороша. – Он повернулся к ней, был так близко, что Яэль пришлось смотреть на него. Пришлось увидеть, каким мрачным было его лицо, как крепко он схватил перила. – Адель – это когда-нибудь было настоящим? Любила ли ты меня хоть одно крохотное мгновение?
Мысли Яэль затопили трещины и поезда, и все на свете. Казалось, осколки эмоций – настоящих и ярких – запутались в этой мешанине псевдонимов. Лука + Адель. Лука + не-Адель. Яэль + этот парень, который был национал-социалистом и еще чем-то намного большим.
Это когда-нибудь было настоящим? Был ли кто-либо из них настоящим?
– Я не уверена, – сказала она.
Лука Лёве усмехнулся про себя. Уголок его губы натянулся:
– Ты создана причинять муки, Адель Вольф.
Он снова собирался ее поцеловать. Она видела это в небольшом, на пять градусов, наклоне его головы, в том, как он приблизился к ней.
Что это значило? Светило солнце, и не все было ложью.
Менее чем через сорок восемь часов они расстанутся, и она никогда не увидит его снова.
Могла она просто принять его? Чувство, которое не было печалью или гневом, или виной, или тяжким грузом? Прощание, в котором были не только слезы и тишина, и крик?
Он наклонился к ней. Она позволила.
Этот поцелуй был очень похож на последний, когда мир закружился вокруг них, а его губы рассказывали историю ее губам. Он был на вкус, как одна из греческих эпических поэм: противоречивый. Героический. Значительный. Наполненный столь многим: любовью и рождениями, и смертями.
Он был неправильным на вкус.
Она поняла это, как только аромат передался от его губ к ее. Серебристые химические вещества врезались в ее вкусовые рецепторы, вонзились в ее горло.
Этот вкус Яэль хорошо знала. Влад тестировал его с ней так много раз, всегда помещая его в ряд смесей, которые она должна была нюхать и идентифицировать. Она услышала сейчас его, держащего янтарную аптечную бутылку, объясняющего, что было внутри: «Это вырубает человека меньше, чем за минуту, подавляет его в течение нескольких часов. Невозможно проснуться. Противоядие нужно принять заранее, чтобы от него был хоть какой-то толк».