— И вы спародировали здесь людские представления о добре и зле, — заметил я. — Ангелы, создания света, молятся змею, символу первородного зла… Все, что было разграничено в людскую эпоху, слилось в одно целое в этом мире… мире без людей.
— Ты внимательный, — сказала она с одобрением в глазах.
Это было чертовски приятное ощущение — понимать, что она хвалит меня. Я восхищался ее талантом и личностью.
Мы двинулись дальше, и по пути она взяла у пробегавшего мимо официанта бокал с красным вином. Беседа продолжилась.
— Так почему ты написал такое мрачное сочинение?
— У меня было скверное настроение.
— И в чем причина?
— Ну-у-у… их много. В шестнадцать лет вся жизнь — одна большая проблема.
— Понимаю.
— Правда?
— Мне ведь тоже было шестнадцать.
— И… что вы делали? — осторожно спросил я, боясь, что вопрос вдруг окажется слишком личным.
Элена скользнула по мне очередным эфемерным взглядом:
— Я рисовала целыми днями. Периодически сбегала из дома к океану и слушала звуки природы. Человек не может жить без воды, думала я тогда. А теперь вот живу в городе, у подножия гор. Океана тут нет и в помине.
— Что вы здесь потеряли? — не выдержал я.
— Моя мать отсюда. Она и жила в том доме, где ты был. В прошлом году я работала над одним проектом в вашем городе и решила остаться подольше. В конце концов, мои корни отчасти отсюда. Несмотря на то что я выросла в другой стране, я всегда думала по-русски. Да и здесь не так плохо, как тебе кажется.
Я смерил ее недоверчивым взглядом, а она вдруг рассмеялась.
— А, пришел мой старый друг, — вдруг сказала она, глядя куда-то сквозь меня.
Я обернулся и увидел, что к нам идет высокий седовласый мужчина в сопровождении двух разодетых дам. Элена невесомо коснулась моего запястья и сказала:
— Я поздороваюсь с ними. А ты иди, перекуси…
Ее глаза мягко мигнули мне с уже знакомым выражением благосклонности и загадки.
Она плавно откололась в сторону новоприбывших гостей. Мужчина в первую очередь расцеловал ее в обе щеки, а Элена приятно им всем улыбалась и что-то живо говорила. Я так и не понял, являлась ли наша беседа жестом вежливости или ей и впрямь было интересно болтать с побитым мальчиком, случайно попавшим на ее праздник.
Оставалось бродить по залу дальше. Я съел какой-то бутерброд меньше моей ладони. Без Элены выставка вдруг стала не такой интересной. Все картины я посмотрел, а общаться с кем-то из здешних людей было проблематично. Я надеялся, что она вернется ко мне, но Элена кочевала от одной группы к другой, вызывая везде бурю восторга. Я слышал, как она говорила на разных языках: на безупречном английском, русском и еще одном журчащем языке — наверное, это был португальский.