Начало быстро темнеть, померкла светлая полоса на западе, и в синем, густеющем небе заблистали первые звезды. Ляхов и Митя давно уже надели телогрейки, а студент лыжную куртку, но все равно им было холодно и делалось все холоднее. Теперь, когда стемнело, Митя часто останавливал машину и подолгу отыскивал след, нагибаясь так низко, точно он нюхал землю. Иногда он уходил далеко и всегда возвращался бегом.
Проехали еще километров десять, но Узбоя не было и в помине. Длительное молчание нарушил Ляхов.
— Кажется, заблудились, — сказал он полувопросительно.
Митя промолчал. Он включил фары, и вокруг сразу стало черным-черно, точно в один миг наступила ночь. Ляхов закурил папиросу, потом прижег от нее вторую, как он это делал обычно, и отдал Мите.
— Мы едем по фальшивому следу, — сказал Ляхов, — и можем приехать куда угодно, в Ташауз или в Куня-Ургенч, но только не в Ясхан. — Проявляя хладнокровие, Ляхов сделал паузу, затянулся табачным дымом и продолжал: — Но, к сожалению, мы не приедем ни в Ташауз, ни в Куня-Ургенч, потому что у нас нет бензина.
— Еще не известно, — мрачно сказал Митя.
— Вам не известно, а мне известно. Как вы думаете, профессор, что нам следует делать? — обратился Ляхов к студенту, который молча сидел сзади и что-то жевал. — Дайте-ка мне сухарь!
— Я думаю, надо вернуться назад, — сказал студент, протягивая Ляхову кулек с сухарями. — К тому месту, где я советовал ехать влево.
— Вернуться? А ты как считаешь, Митя?
Митя не ответил. Ляхов надкусил сухарь и тут же сунул его в карман.
— Сколько мы проехали после Узбоя? — спросил Ляхов.
Митя осветил спичкой спидометр.
— Восемьдесят два.
— Ну, ясно! — Ляхов напряженно рассмеялся. — Совершенно ясно. Мы едем по фальшивому следу. Да и есть ли вообще след? Был ли мальчик? Может, мальчика и не было? Вы посмотрите внимательней: может быть, мы едем по пустому такыру. Остановите-ка, посмотрите, посмотрите!
Митя, не отвечая, продолжал гнать машину вперед.
— След есть, — сказал он после долгого молчания.
Ляхов заерзал на сиденье, как будто собираясь вспылить, но сказал с неожиданным безразличием:
— А, делайте, что хотите! Я буду спать. — И он действительно запахнулся в свой плащик и поднял воротник. — Но имейте в виду: как бы там ни было, а утром я должен быть в Ясхане. Это непременно.
«Газик» продолжал ехать, окруженный тьмой, по зябкой, ныряющей световой дорожке, которую он сам прокладывал перед собой и которая казалась от этого еще более зыбкой, еще более призрачной. И снова Митя останавливался, выскакивал из машины, куда-то бежал, что-то вынюхивал и возвращался, запыхавшись, и гнал дальше. Такыр кончился, опять пошли барханы, заросшие кустарником. Маленькие кустики черкеза, низкорослые саксаульчики, выхваченные из темноты фарами, были похожи на толстые комли каких-то огромных деревьев, вершины которых терялись во мраке. Казалось, что машина идет через лес.