– Вы чувствуете запах ладана и увядших цветов, исходящий от моего фрака? Вы не поверите, но долгое время он принадлежал охотнику за привидениями…
И клиент, уже готовый позвать метрдотеля, обычно так и застывал с поднятой рукой, словно парализованный. Гузман поражал его в самое сердце, введя ему в кровь яд любопытства.
В этом случае противоядие было одно: слушать.
В то время истории Гузмана не отличались такой тщательной отделкой. Он импровизировал, мешая, по обыкновению, действительность с легендой. Ему нужны были сильные средства – призраки, убийства с возбуждающими подробностями, – в общем, все, что гарантировало бы быстрый результат. И сотрапезник, чтобы узнать, что же будет дальше, приказывал принести еще один прибор. В сущности, никому не нравится есть в одиночестве. Именно так рассуждал Гузман, когда ему на ум пришел этот прием. Обычно дело кончалось тем, что его рассказы принимали благосклонно, и он получал ужин, а иногда и маленькое вознаграждение в придачу.
– Когда-нибудь в будущем, – говорил мне Гузман, – у каждой семьи будет такой человек, который за ужином сядет вместе со всеми за стол и станет рассказывать истории. И это войдет в норму, вот увидишь. Это будет как домашний театр.
Гузман говорил на многих языках – результат долгих путешествий с матерью, – а потому его без труда понимали везде, где бы он ни появился. Ему удавалось ездить бесплатно, потому что в вагонах поездов и на кораблях всегда находился какой-нибудь скучающий богач или компания друзей, согласная оплатить ему билет, только бы он развлекал их рассказами. А говорить он мог часами, поскольку багаж историй у него был неистощим.
Однажды в Лондоне он попытался применить старый трюк с рестораном. В зале в одиночестве ужинала пожилая дама. Она была уже далеко не девочка, но преподнести себя умела: на ней было элегантное вечернее платье и куча драгоценностей. Гузман решил, что она будет не прочь увидеть рядом с собой молодого гостя, который по достоинству оценит ее старания выглядеть привлекательной. И он уселся к ней за столик.
– Вы чувствуете запах увядших цветов и ладана, исходящий от моего фрака?
– Я узнаю этот фрак, он принадлежал одному проходимцу, охотнику за привидениями.
Она уставилась на него своими ледяными голубыми глазами и очень серьезно прибавила:
– С тех пор как я умерла, я каждый вечер поджидаю его здесь.
Наверное, на лице Гузмана отразилось полное обалдение, потому что старуха вдруг громко расхохоталась, ничуть не заботясь о том, что о ней подумают за соседними столиками.
– Откуда вы узнали…