– И они больше никогда не увиделись? Вы это хотели мне сказать?
– Никогда, – подтвердил пленный.
Такая судьба показалась Якобу Руману бесконечно печальной, словно он сам все это пережил. Потом он стал размышлять. Да, все так и было. Его тоже покинула жена. До недавнего времени разлучить их могла только война да вероятность, что он погибнет на фронте. Но с тех пор как он узнал, что Аня любит другого, для него поменялась вся перспектива. Теперь у него не было никакой уверенности, что им еще раз удастся поговорить. До сих пор он об этом не думал. Да и о чем им говорить? Всего, что было сказано, вполне достаточно, чтобы закрыть это дело навсегда.
Мало того что его бросили, он до сих пор так и не понял, что он сделал плохого.
– Не могу принять, что некоторые вещи необратимы, – сказал доктор. – Никогда не пойму, это сильнее меня. Я все надеюсь, что есть хоть маленький закоулок, где будет возможность что-то исправить или изменить.
Пленный сделал последнюю затяжку:
– Даже когда нам кажется, что истории закончены, они тайком продолжаются. Может, мы и сами того не знаем. Они текут, как подземные реки. А потом вдруг выходят на поверхность нашей жизни.
– Так, значит, история Гузмана закончилась не так?
– Осталось досказать самую малость.
Якоб Руман посмотрел на часы:
– Да, но нам надо поспешить.
Не так это легко. За три года Дави ни словом не обмолвился о письме, которое прислал Гузман после того, как исчез. А Исабель его ни о чем не спрашивала.
Тогда Дави, коллекционер по природе, принялся коллекционировать Исабель. В день по мысли, в день по воспоминанию. Ее руки. Ее улыбку. Каждый раз понемногу. Не спеша.
Бывали моменты, когда ему казалось, что Гузман издали за ними тайком наблюдает. Но тому не было доказательств.
В декабре 1911 года Исабель решила поехать в Америку. Дави всячески поощрял эту затею.
– К новой жизни, – говорил он.
А он присоединится к ней потом, может быть, в апреле. И в этой новой стране – далеко – он сделает ей предложение.
Вечером накануне отъезда Исабель, в темноте и тишине огромного дома, предстала перед Дави абсолютно обнаженной. И перед тем как поцеловать его, она трижды сказала ему «да»: «да» – в настоящем, «да» – в будущем и «да» – в молчании о прошлом.
А потом задала вопрос.
Дави уже понял, что есть на свете одна вещь, которую он никогда от Исабель не получит. И это не любовь. Ее любовь у него уже была. Он не получит ее боль, ее печаль. И на это не хватит никаких четырех месяцев разлуки.
И понял он это после простого, обыкновенного вопроса:
– Дави, что там было в письме?