Мартов все же не без оснований рассчитывал, что воздействие азефовщины «будет идти по той же линии развенчания всех идолов романтики, по которой движется умонастроение и интеллигенции и рабочих за последние годы»
[751].
Вопрос о терроре оставался для русских революционеров чисто теоретическим вплоть до 1917 года; особый интерес их теоретическим воззрениям придает то, что, начиная с 1917 года, они начали оказывать непосредственное воздействие на практику. И, разумеется, наиболее повлиявшими на практическую политику были теоретические взгляды лидера большевиков. Возможно, в наиболее откровенном и концентрированном виде они были еще раз сформулированы им в письме австрийскому социал-демократу Ф.Коричонеру в связи с покушением одного из лидеров австрийской социал-демократии Ф.Адлера на министра Штюргка.
Давая политическую оценку теракту Адлера, Ленин напомнил о «нашем старом, подтвержденном опытом десятилетий, убеждении, что индивидуальные террористические покушения являются нецелесообразными средствами политической борьбы» и о том, что «только массовое движение можно рассматривать как действительную политическую борьбу. Только в прямой, непосредственной связи с массовым движением могут и должны принести пользу и индивидуальные террористические действия. В России террористы (против которых мы всегда боролись) совершили ряд индивидуальных покушений, но в декабре 1905 г., когда дело наконец дошло до массового движения, до восстания, — когда нужно было помочь массе применить насилие, — тогда-то как раз "террористы" и отсутствовали. В этом ошибка террористов»[752].
Нетрудно заметить противоречие в рассуждениях Ленина; осуждая тактику индивидуального террора до восстания, он обвиняет террористов в том, что они «отсутствовали» во время восстания, как будто, если бы террор не практиковался до начала массовых выступлений, террористы могли появиться неизвестно откуда. Кстати, в декабре 1905 года террористы отнюдь не «отсутствовали» — на этот месяц приходится один из пиков терроризма, а, к примеру, максималисты, исповедовавшие террор, были активнейшими участниками декабрьского вооруженного восстания в Москве. Преувеличением является и утверждение Ленина о том, что социал-демократы «всегда» боролись против терроризма.
Но дело не в этом; осуждая терроризм как тактику, не связанную с массовым движением[753], Ленин полностью принимал терроризм как принцип. «"Killing is no murder" (умерщвление не есть убийство. — О.Б.) — писала наша старая "Искра" о покушениях», — напоминал Ленин австрийскому коллеге. «Мы вовсе не против (выделено Лениным) политического убийства», — декларировал он, называя омерзительными «лакейские писания оппортунистов в "Vorwarts" и венской "Arbeiter-Zeitung"», осудивших покушение Адлера