В перерыве я попытался заговорить с ней, но, видя, что она едва удерживается от слез, решил оставить ее в покое. После лекции Бексарова она ушла и до конца занятий так и не появилась. Вечером я зашел к ней, но дома Альбины не оказалось.
На следующий день меня ожидала лабораторная работа. Предстояло мерзкое занятие, связанное с препарированием лягушек. И избежать этого не было никакой возможности. Мы с сокурсниками сидели в кабинете и отпускали мрачные шуточки по этому поводу. Вскоре зашла Альбина и, увидев меня, направилась в мою сторону. На лице ее обозначилось каменное равнодушие. В руках она держала сверток, который она, подойдя, положила на мой стол. Под слоем бумаги угадывался «Левиафан» Гоббса.
— Все? — спросил я.
— Все, — не менее лаконично ответила она и удалилась.
В этот и несколько последующих дней мы ни разу не заговорили друг с другом.
Однажды я довольно поздно возвращался домой. Подойдя к двери, я на ощупь пытался попасть ключом в замок.
— Любите гулять по ночам, Яков Михайлович? — услышал я позади голос Альбины и от неожиданности чуть не выронил тетрадь в зеленом бархатном переплете.
— Давно вы здесь? — спросил я.
— Не очень. Извините, что без приглашения. Надеюсь, двери этого дома еще открыты для моей персоны?
— Пока закрыты, но стоит лишь пожелать… — я, наконец попав ключом в замок, провернул его и открыл дверь, приглашая Альбину внутрь.
— А что это за тетрадка? — спросила она, указывая на то, что я держал в руках.
— Да… ничего интересного — взял у знакомого лекции по физиологии, — я бросил зеленую тетрадь в стол и задвинул ящик. — Хотите чай с пирожными?
— С удовольствием, — Альбина непринужденно уселась в кресло.
Вскоре мы пили чай, болтали и от души хохотали над всякими забавными ситуациями, которые придумывали на ходу.
— Мы можем заниматься этим часами, не правда ли? — спросил я ее.
Она, смеясь над очередной шуткой, лишь кивнула в ответ.
— У нас столько общего, любимая. Иногда мне кажется, что вы — часть меня. Отбери вас у меня — и я уже не смогу жить.
Альбина прекратила смеяться, и лицо ее посерьезнело.
— Вы так любите меня, Яша, а должны презирать, — тихо произнесла она.
— Что вы такое говорите, Альбина?
— Я знаю, что говорю, а вот вы знаете не все. Я — подлая. Подлая и лживая…
— Прекратите! Вы не можете быть такой. Моя Альбина — самая лучшая.
— Если бы вы все узнали, то уже не думали бы так.
— Но чего я не знаю? Почему вы не можете сказать мне этого?
— Мне трудно это сделать, — она опустила глаза.
— У вас есть кто-то? Именно поэтому вы были так холодны по отношению ко мне? — тихо спросил я через некоторое время