Шелли помолчала, покусала губу. Ее волосы — в данный момент она была светлой блондинкой с этаким странным земляничным оттенком, хотя раньше явно была рыжей — начинали редеть, что часто случается с пожилыми женщинами, поэтому она сделала себе «соответствующую возрасту» стрижку (именно это выражение пришло Дотти на ум): короткий «боб», спереди чуть выше линии подбородка. В целом, пожалуй, в облике Шелли теперь не осталось ровным счетом ничего привлекательного и уж тем более вызывающего. Дотти показалось, что ничего такого в ее облике и не было никогда.
«А знаете, — сказала вдруг Шелли, — Ричард ведь вовсе не был уверен, что ему так уж хочется переезжать на озеро».
Дотти удивленно подняла брови. Она всегда считала жителей восточного побережья достаточно разговорчивыми, и их вовсе не нужно дополнительно поощрять и подталкивать — в отличие, кстати, от жителей Среднего Запада, из которых обычно и лишнего слова не вытянешь. Несдержанность здесь была не в цене.
«Но это уже совсем другая история, — заметив ее удивление, прибавила Шелли. — По крайней мере отчасти».
По непонятной причине — она, во всяком случае, так и не поняла, почему это произошло, может, просто на лиственничный пол так легли косые солнечные лучи — Дотти вдруг вспомнилось лето, когда ее, еще совсем маленькую, на несколько недель отправили в город Ханнибал, штат Миссури, к престарелой родственнице, совершенно ей не знакомой. Дотти ехала туда одна — ее обожаемый старший брат Абель сумел получить в местном театре работу в качестве билетера и остался дома, — и эта самостоятельная поездка очень ее страшила. Но она, как и все дети, привыкшие к лишениям, мало что понимала и предпочитала делать то, что ей велят. Почему ее не смогла взять к себе славная тетя Эдна, как это часто бывало раньше, Дотти и по сей день не знала. Из той поездки в Ханнибал она привезла с собой одно-единственное воспоминание: о статье из «Ридерз Дайджест», стопки которого лежали вместе со стопками других столь же бессмысленных журналов на пыльном подоконнике в доме ее родственницы. В этой статье рассказывалась история женщины, муж которой служил в армии и был послан в Корею. А его жена — та самая женщина, что и написала эту статью — по-прежнему жила с детьми в Соединенных Штатах, растила малышей и с нетерпением ждала писем от мужа. Он наконец вернулся домой, и целый год все были очень счастливы, но однажды, когда супруг этой женщины был на работе, а дети — в школе, в дверь их дома кто-то постучался. На пороге стояла маленькая кореянка с ребенком на руках. Дотти, читая статью, находилась в столь нежном возрасте, когда от сильных переживаний ее наивное сердечко готово было выпрыгнуть из груди, хотя она уже успела кое-что узнать о жизни, а, точнее, успела