Поэтому ситуация, когда норманнские хавдинги, отколовшиеся от дружины конунга, заняв Киев, становятся в нем правителями де‐факто, с точки зрения рядового норманна не могла быть терпима. Этим я объясняю то, что Аскольд и Дир были убиты без сопротивления со стороны бывших с ними варягов. В истории Древней Руси известны также случаи одновременного правления нескольких посадников, оставленных князем: Ярополк «посадил своих посадников в Новгороде» (977 г.). Так что и здесь нет противоречия. «Нелепая речь Олега» с учетом того, что схваченные им хавдинги претендовали на роль самостоятельных правителей, представляется более чем обоснованной. Предположение о том, что «бросается в глаза слишком большое число участников эпизода с убийством: четверо вместо двух», едва ли возможно отнести к разряду убедительных.
В. В. Мавродин отмечает, что «не вызывает никаких сомнений рассказ летописца о продвижении дружин Олега с севера на юг… Нам отнюдь не кажется фантастичным поход Олега из Новгорода в Киев и объединение им русских городов и земель, лежавших по пути “из варяг в греки”…» (Мавродин 1949: 225).
Антинорманист А. Л. Никитин (Никитин 1991, 2001) отрицает историчность Рюрика и вообще раннюю часть истории Руси – на основании в том числе и того, что непонятно, почему сразу после захвата русами Новгорода Олег и Игорь могут, оставив только что занятую территорию, покинуть ее и уйти в Киев? Но если принять историчность Рюрика и учесть описанную в ПВЛ его деятельность по укреплению владычества Руси в северных землях – то, о чем говорится в ПВЛ, – тогда вопрос Никитина отпадет сам собой.
Получается circus viciosus. Рюрика не могло быть, потому что ранняя история Руси полна выдумок, полна выдумок она потому, что не могли Олег и Игорь покинуть только что занятую территорию Новгорода и уйти в поход на Киев, а только что занятой территория оказывается потому, что не было Рюрика.
В летописи в рассказе о захвате Киева Олегом и Игорем А. А. Амальрик, вслед за А. А. Шахматовым, отмечает, что в гипотетическом Начальном своде повествование идет в двойственном числе. При этом в других местах, где действует князь со своим воеводой, рассказ ведется в единственном числе. На этом основании Амальрик делает вывод о вставном характере этого эпизода.
Но если отвлечься от гипотезы о Начальном своде и предположить, что Новгородский свод есть сокращенный вариант ПВЛ (Севальнев 2008; Вилкул 2003), то такой аргумент отпадает. В ПВЛ действуют два князя – Олег и малолетний Игорь и двойственное число вполне понятно. Я хотел здесь показать, на каком шатком основании покоятся подобные гипотезы.