Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959) (Камю) - страница 407

Русские староверы полагали, что на левом плече мы носим маленького демона и ангела – на правом. Отсюда чисто театральная идея (для «Дона Фауста»?): ангел и демон вырастают пропорционально тому, как их кормят. В общем, тот или другой должен быть очень большим. Мой персонаж возвращается вместе с двумя маленькими персонажами одинакового роста. Разговоры – между собой, персонажа с теми двоими, тех двоих – с персонажем и т. д.

«Легчайшая шелковая нить для меня невыносимее, чем для иных – свинцовое ядро». (Н.). Для меня тоже, увы.

Свидригайлов в «Преступлении и наказании»: «одна комнатка <…> закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность».

8 августа 1957 г. Корд.

После чтения «Преступления и наказания» я впервые почувствовал абсолютное сомнение в своем призвании. Я совершенно серьезно думаю отречься. Ведь я всегда считал, что творчество – это диалог. Но с кем? С нашим литературным обществом, принцип которого – злобная посредственность, и где вместо обоснованной критики слышишь оскорбления? Или просто общество? Народ, который нас не читает, или буржуазный класс, который читает газеты и пару модных книг в год? На самом деле сегодня творец может быть лишь одиноким пророком, переполненным и буквально снедаемым безмерностью собственного творчества. А я – творец? Раньше я в это верил. Точнее, верил, что могу им быть. В этом-то я сегодня и сомневаюсь. И чувствую большое искушение прекратить эти бесконечные усилия, делающие меня несчастным даже посреди абсолютного счастья, отбросить пустую аскезу, отвергнуть голос, зовущий меня неизвестно куда. Я бы спокойно занимался театром, беззаботно писал бы драматургические произведения на случай и, может быть, даже стал бы свободным. На что мне уважаемое или честное искусство? И способен ли я вообще на то, о чем мечтаю? Если не способен, зачем мечтать? Надо освободиться и от этих мечтаний и согласиться на ничто! Как поступили некоторые другие, кто был гораздо значительнее меня.

12 августа.

К.С.[202]. «Величайшую жалость должна вызывать не боль, а гнусность. Самое большое несчастье – это чувствовать на себе позор. У вас такой вид, будто вы переживали только красивые, изысканные страдания». Это правда.

Эмерсон: «Тайна гения в том, что он не выносит вокруг себя никакого вымысла».

13 августа.

Отъезд из Корда.

Атональная музыка всегда драматична, хотя она и противопоставляет себя музыкальному романтизму. Отсутствие значения всегда патетично и драматично. То же самое – для живописи.

Комментарий к «Падению», потому что они не понимают. Выстроить и высмеять современную жизненную позицию и странную и непристойную светскость раскаяния в грехах. См. Честертон: «XIX век (то же самое – для XX в.) переполнен христианскими идеями, сошедшими с ума».