Я легко постучал и стал ждать. Никакого ответа. Постучав ещё раз, я добавил:
— Пожалуйста, поговори со мной, Орин. Мне не следовало этого делать. Это я должен извиниться.
Целую минуту спустя, когда я собирался сдаться и оставить его в покое, дверь приоткрылась. Дюйм за дюймом, открылась ванная вместе с Орином, который держал в руках аптечку.
— Можешь помочь мне это перемотать, пожалуйста? Это с-сложно.
Он сделал шаг назад, приглашая меня зайти, и я с опаской подошёл ближе.
— Конечно.
Он протянул мне аптечку и сел на закрытую крышку унитаза. Комната была маленькой, и край ванны был достаточно близко, чтобы я присел на него для работы. Орин не смотрел на меня и следил взглядом за тем, что я делал. Пока я отрезал кусок марлевой повязки, чтобы закрыть его рану, до моих ушей донёсся его тихий голос.
— Никто никогда не был со мной так добр, как ты. У меня н-никогда раньше даже не было друга. Я слишком отличаюсь от большинства людей. Слишком непредсказуемый. Я не всегда я, и прямо сейчас я определённо не контролирую, кто впереди, а кто нет, — он раздражённо выдохнул. — Вон, ты… Ты мне тоже нравишься. Но я не могу дать тебе того, что ты хочешь.
Я отрезал кусок пластыря и посмотрел на Орина, прежде чем приклеить пластырь вдоль куска марли.
— Ты не знаешь, чего я хочу.
Он издал звук, напоминающий натянутый смешок.
— Ты симпатичный парень и, наверное, хочешь с кем-то этих идеальных отношений. Которые включают в себя… ты знаешь… — он заёрзал и опустил голову ещё ниже, чтобы я не видел его лица. — То, что делают в отношениях нормальные люди, — пробормотал он.
Я легко мог догадаться, что он подразумевает под этими «нормальными отношениями».
— Можно, я объясню тебе кое-что обо мне?
Я приклеил ещё один кусочек пластыря и ждал его ответа. Он кивнул, но не поднимал голову. Так что я закрепил последние два кусочка пластыря, убеждаясь, что повязка закреплена прочно, и опустил рукав его майки, прежде чем взять его за подбородок и поднять его голову.
Как только его взгляд встретился с моим, я убрал руку, чувствуя, какую тревогу вызывает это прикосновение.
— Ты постоянно говоришь мне, что не похож на других людей, и вижу это и понимаю единственным способом, которым могу. Я очень стараюсь учиться. Но я тоже не похож на других людей. У меня были всевозможные предложения встречаться с мужчинами, и я соглашался на некоторые из них, но они все одинаковые. Всегда есть что-то, в чём мы не сходимся.
Секс. Но я не хотел говорить это так прямо. В отличие от Эвана, я всегда нуждался в таком намного меньше. Интим был для меня важен, но, наверное, я был одним из немногих парней на планете — или единственным парнем на планете, если верить Эвану — который просто не чувствует необходимости в крайне активной сексуальной жизни. Бойфренды в прошлом не могли смириться с этим и, в конце концов, сдавались. Не то чтобы я не наслаждался сексом, просто интим, окружающий это, был для меня намного важнее при построении отношений. Секс был бонусом, но я не ходил искать его, как Эван, и не требовал его с такой же необходимостью, с какой нуждался в кислороде или в еде. Я не был таким, как другие мужчины.