Появились зрители из числа хористов и родителей. Клоун, конечно, почувствовал публику и занялся представлением всерьез. Его нос переселился на Ленину макушку, а еще он вывернул карманы и давал всем желающим поиграть с ленточками, часиками и другим пестрым клоунским барахлом.
— Костик, да ты в ударе! — сообщил вдруг знакомый голос. Родители сразу поняли что к чему и уважительно расступились, а дети завертели головами в поисках невидимого режиссера.
Только режиссер вдруг стал видимым! Он появился, как из сказки, из таинственного звукового царства. Да, голос его был не так ужасен без микрофона. Да, в нем не осталось мощи и эха, созданных пространством. И вообще он оказался взрослой тетенькой в толстом свитере. Но все равно это было волшебно…
— Ага, Лера Борисовна, я именно там!
— Редкое состояние! Сохранись в таком виде до записи!
— Непременно, Лера Борисовна!
— Только без посещения бара, Костик!
— А то как же!
— Вот именно! Я тебя знаю… А что это у тебя за ассистентки?
— А это певицы из хора.
— Хорошие певицы.
Режиссер ушла, а вслед за ней схлынули и зрители. Причем мамы старались не отставать от режиссера, а дети и рады были бы отстать, но мамы их жестко волокли следом.
— А вы Костик, да?
— Ага.
— А вы клоун, да?
— Да, именно клоун я и есть. А вас как зовут?
— Меня — Лена.
— А я Ирочка.
— А это Наташа. Она не любит разговаривать.
— А почему? — клоун Костик присел рядом с Наташей. — Можешь объяснить клоуну, почему ты не любишь разговаривать?
— Неинтересно, — не сразу ответила Наташа.
Клоун еще пару секунд улыбался по инерции, потом тихо покашлял и выпрямился…
— Да… Ну, все равно ты проживешь очень интересную жизнь.
— А я? — подняла руку Ирочка и улыбнулась.
— А ты будешь очень богатая.
— А она? — Ирочка ткнула пальцем в Лену.
— А она будет очень красивая.
Девочки захихикали, начали толкаться.
— Но только обещайте мне… — Клоун снова присел, поднес палец к губам, оглянулся, сурово нахмурил брови, — обещайте, что вы всегда будете вместе!
— Обещаем! — прошептали девочки, сверкая глазами.
А родительская кучка тем временем обступила и нежно сжимала в кольцо режиссера Леру Борисовну. Их очи горели, голосовые святки потрескивали. Родители так страдали от своей вежливости, от невозможности громко кричать: «Снимайте моего ребенка в кино! Срочно!».
Родители робели. Не робела только великолепная Валентина Сергеевна.
— Постойте? Вы режиссер?
— Да, я режиссер!
— Вот как здорово! А я мама Ирочки Сидоровой… Такая красивая девочка… Из трио… Ну, вы их только что снимали! Солистки! Самые младшие в хоре! — Валентина Сергеевна старалась быть терпеливой и вежливой, но что-то в режиссере ей вдруг показалось неправильным. — Ну, они еще про зайку пели! «Зайка, зайка, где ты прыгаешь»… Вспомнили?