— Какую?
— Ну, специальный пансионат для больных детей и сирот, понимаешь? Нужно с ним поговорить о планах, сроках… Вот вопросы, чтобы через десять минут выучила наизусть.
«Расскажите о перспективах строительства. Можно ли рассчитывать на долгосрочные отношения…».
— Но это какие-то непонятные вопросы!
— Умные поймут.
— Но я не понимаю.
Лера Борисовна посмотрела с издевкой.
— Ничего страшного. Подрастешь — поймешь.
— Но программа для детей!
— И что? Ты предлагаешь посюсюкать с серьезным человеком на тему серьезных взаимоотношений?
— Нет, просто вопросы можно поменять.
— Лена!
Режиссер устало опустила плечи, даже кончик сигареты горестно уставился в пол. Какого черта этот подросток вмешивается в отлаженный процесс? Хочет доказать, что умнее всех? Естественно, все подростки хотят это доказать. Но не на работе же!
— Лена!
Как будто она, Лера Борисовна, сама не понимает, что вопросы формальные. Но это практика, это традиция, ритуал, так принято. В конечном итоге, в цель они бьют, а все остальное — эмоции, им не место на бумаге, они должны возникнуть сами собой, для этого мы и живые люди.
— Ладно, будем смотреть по ходу. Но вопросы все равно выучи.
И режиссер ушла курить. По дороге она думала о том, что сама не так давно хотела все изменить, освежить, улучшить. А потом вдруг расхотела, устала. И когда это произошло? Вот, хоть убей, не вспомнить…
***
А в это время в далекой Серебрянке:
— Смотри, какая! — Ирочка с восхищением рассматривала газетное фото девушки, застенчиво и гордо несущей купальник, цветы и корону. Девушку звали, если верить подписи, Анжелика Ялинская, и она была победительницей первого конкурса красоты.
— Красивая какая! Особенно корона!
— Обыкновенная, — Наташа толкнула ногой Элькин мячик, дав возможность младшей сестрице с визгом сняться с места и открыть первый тайм игры.
— Как ты думаешь, я могла бы стать королевой красоты?
— Не знаю…
— А я бы стала! — Ирочка обласкала взглядом корону. — Я бы вышла на сцену, и все бы ахнули! Фотографы бы вокруг меня бегали! И мой снимок был бы во всех газетах! И у меня были бы самые классные шмотки! И самые клевые пацаны…
Наташа шлепнулась на пол, не пропустив гол в стеклянную дверцу маминого серванта. А гол был вполне возможен, и тогда бы жидкий, немногочисленный хрусталь, скромное мамино богатство, погиб страшной смертью. Пятилетняя Элька смеялась, как ненормальная, а Наташа свирепо рычала и как бы боролась с пойманным мячом. Мечтать вслух в таком неандертальском обществе не представлялось возможным. Ирочка вздохнула и сунула газету в стопку у кровати — в большой семье Петровых ничего не пропадало. Особенно старые газеты.