— Сходи, — отозвалась Наташа. Она включила чайник и села за стол рядом с бабкой.
— Ну вот, Наташенька, — сказала та и заправила выбившиеся из платка седые волосы, — теперь памятник новый справим. Я уже заказала и людей наняла. Была давеча в горисполкоме…
— В мэрии, бабуль, — поправила Наташа.
— Да какая мэрия, прости господи, — отмахнулась старуха. — Исполком он и есть исполком. Слов понавыдумывали теперь. Так вот, Наташенька, помощь тебе будет, как сиротке. Заживем, внученька. Все под богом ходим. Завтра на кладбище пойду, прополоть там надо. А то как же памятники ставить?
— Бабуль, в прошлом месяце пололи, — Наташа взяла с широкого подоконника тарелку с блинами и поставила на середину стола. Потом открыла холодильник, достала банку с вареньем и наполнила фигурную стеклянную вазочку.
— Как же, а дожди? Ты посмотри, сколько дождей нынче. Все травой заросло. Вон на поле на вашем полыни по пояс.
— Ну да, — Наташа убрала банку в холодильник.
— Ты если не хочешь, не ходи. Я сама управлюсь, посижу там, помолюсь, поговорю с ними, — глаза у бабки вмиг наполнились слезами. Она принялась утираться кончиком платка. — Мне и не тяжело. Да и полоть там немного.
— Да нет, бабуль. Пойдем вместе.
— Ты моя хорошая, — бабка схватила Наташину руку и поцеловала. — Храни тебя господь. Какая же я старая, Наташенька. Господи, господи, дай сил еще пожить, тебя на ноги поставить.
Не успела Леся зайти домой, как ее тут же отправили в магазин за продуктами. Вернулась она совсем разбитая. Тихо прокралась на кухню, а там мать стоит у окна и курит в форточку.
— Мам, — позвала Леся.
Та вздрогнула, смутилась и быстро выкинула сигарету на улицу, даже не затушив.
— А если там внизу кто-нибудь? — Леся сгрузила на стол сумку с продуктами.
— Ты мне что тут устроила? — накинулась на нее мать. — Я тебе коробку брать разрешала? Намусорила, лук весь рассыпала.
Леся села за стол, опустила голову на руки и разрыдалась в голос. Мать тут же подскочила к ней.
— Дочь, ты чего? Что случилось? Тебя кто-то обидел?
— Мама! — выдавила Леся, захлебываясь слезами и кинулась ей на руки. — Какие все злые, мама! — причитала она. — Почему меня никто не любит, ведь я стараюсь…
— Ну как же, доченька, я тебя люблю, — тараторила мать, поглаживая дочь по плечам, целуя ее в щеки, в лоб. — Папа тебя больше жизни любит, он никого так не любит, как тебя.
— Мама, я так соскучилась.
— Я тоже, я тоже, родная, — мать вытерла щеки Леси. — Ты же знаешь, летом самые экспедиции. Хочешь, позвоним ему сейчас? Он рад будет.
— Давай, — Леся подошла к кухонной мойке и умылась.