— Феперь-то я вижу, что ты новичок, Энди, — он опять улыбнулся. — Наверное, думаешь, что я смеялся и пел, когда лез на этот чертов клиф. Ты думаешь, я не боялся? — Он зажег сигарету и глянул на Стивенса сквозь облако дыма. — А впрочем, нет. Боялся — не то слово. Я был просто в ужасе. Да и Андреа тоже. Мы слишком много знали, чтобы не бояться.
— Андреа! — Стивенс засмеялся и сразу застонал от боли, вызванной движением тела.
Меллори показалось, что Энди потерял сознание, но тот почти сразу заговорил хриплым от боли голосом.
— Андреа! — прошептал он. — Он боялся? Не верю я этому. Не верю.
— Андреа боялся, — голос громадного грека был ласков. — Андреа боялся. Андреа всегда боится. Потому я и жив до сих пор. — Он уставился на свои громадные руки. — Отчего многие погибли? Они не боялись так, как боялся я. Они йе боялись всего, чего человек должен бояться. Всегда было что-нибудь такое, чего они забывали остерегаться. Но Андреа боялся всего. Он ни о чем не забывал. Так-то вот. — Он глянул на Стивенса и улыбнулся. — Нет ни смелых, ни трусливых людей на этом свете, сын мой. Есть только мужественные. Чтобы родиться, жить и умереть, для этого требуется много мужества. Даже больше, чем много. Все мы смелые, и все мы боимся. Того, кого люди называют смелым человеком, тоже охватывает страх, как и каждого из нас. Только он оказывался на пять минут смелее нас. На пять минут дольше, чем все остальные. А иногда на десять минут или на двадцать. Или сколько там требовалось человеку, измученному и израненному, чтобы забраться на клиф.
Стивенс ничего не ответил. Голова его упала на грудь. Редко он чувствовал себя таким счастливым и спокойным. Теперь он знал, что ничего не сможет скрывать от Андреа и Меллори. Но не догадывался, что теперь это уже не имеет значения. Он чувствовал, что нужно что-то сказать, но не мог. Он смертельно устал, он слишком устал, чтобы разбираться во всем.
Миллер беззвучно прокашлялся.
— Хватит болтать, лейтенант, — твердо произнес он. — Вы должны поспать хоть немного.
Стивенс посмотрел на него, перевел вопросительный взгляд на Меллори.
— Ты уж лучше делай то, что тебе сказали, Энди, — улыбнулся Меллори. — Твой хирург и медицинский советник говорит. Это он вправил тебе ногу.
— О, вот не знал. Спасибо, Дасти. Это было... трудно?
Миллер небрежно махнул рукой.
— С моим-то опытом? Простой перелом, — соврал он. — Ну-ка дай ему руку, чтобы он лег на нее, Андреа. — Он повернул голову к Меллори. — А вы, начальник?..
Они вдвоем вышли наружу, остановились, повернувшись спинами к ледяному ветру.