— Вон его отсюда! — Лука поднялся на ноги и отступил подальше, в глубь пещеры. — Вон его отсюда! — Он немного помедлил. — Если только сырость и снег не...
— Его можно оставить и в морской воде без всякого вреда, — наставительно заметил Меллори. — Но в ящике лежат детонаторы и взрыватели, а они могут отсыреть. Я не говорю уж о ящике с детонаторами, который лежит рядом с Андреа... Мы уберем все наружу и прикроем палаткой.
— Ха! У меня есть план почище! — воскликнул Лука. — Хижина старика Лэри. Самое место. Точно! Оттуда можно взять ящики в любое время.
А если придется смываться, то о взрывчатке можно не беспокоиться.
Раньше чем Меллори успел возразить, Лука наклонился над ящиком, кряхтя, поднял его и, согнувшись в три погибели, обошел костер. Он не ступил и трех шагов, как Андреа подошел к нему, отобрал ящик и сунул под мышку.
— Если позволите...
— Нет, нет! — оскорбился Лука. — Я сам справлюсь! Это мне ничего не стоит.
— Знаю, знаю, — примирительно сказал Андреа, — но взрывчатку необходимо нести особым способом. Меня специально обучали, — пояснил он.
— Вот как? А я и не знал. Тогда делайте так, как нужно. А я понесу детонаторы. — Честь Луки не была уязвлена, самолюбие было спасено. Он прекратил спор, поднял ящичек и торопливо засеменил вслед за Андреа.
Меллори глянул на часы. Ровно час ночи. «Миллер и Панаис должны вот-вот вернуться, — подумал он. — Ветер стал стихать. Снег совсем прекратился. Идти будет намного легче, а вот следы на снегу останутся. Они опасны, эти следы. Но не очень. К рассвету сойдем вниз, в долину. Снега там не должно быть, а если попадется заснеженное пространство, обойдем по ручью и следов не останется».*
Огонь затухал. Сразу со всех сторон стал подползать холод. Одежда Меллори еще не высохла. Он вздрогнул, подкинул несколько досок в огонь, поглядел, как они разгораются, наполняя пещеру яркой игрой света. Браун уже спал, свернувшись калачиком на подстилке. Стивенс лежал без движения, спиной к нему, дышал часто и прерывисто. Один бог знал, сколько ему еще осталось жить: он умирал, как определил Миллер, но ведь это такое неопределенное понятие. Ведь если искалеченный человек решит не умирать, то становится самым стойким и выносливым существом на земле. Меллори и раньше приходилось видеть подобное. Жить, преодолеть страдания, вынести боль от ран — значит утвердить себя перед самим собой и остальными. А Стивенс был очень молод, самолюбив и страдал так, что желание выжить могло стать для него самым важным желанием в мире. Он, конечно, понимал, каким стал калекой. Он слышал, что об этом говорил Меллори. Он теперь сознавал, что