Слопав бутерброд, на котором масла и сыра было по объему раз в пять больше, чем хлеба, и, запив все это великолепие жутко сладким чаем, я завалилась на диван, но сон не шел, дрема никак не хотела перейти границы бессознательности. Пришлось встать и, порывшись в аптечке, выпить успокоительное: я перенервничала сильно в дороге.
Сон неслышно подкрался, но едва я смежила веки, как в дверь стали настойчиво звонить. Чуть ли ни рукой колотили. С испугу я грохнулась с дивана, встретившись взглядом с округлившимися глазами матери Димы, выбежавшей из спальни. Подлетев к двери, с удивлением обнаружила за ней нашу рассерженную консьержку. Мне даже поздороваться не дали.
— Знаете что! Вы с полицией и со своими бандитами сами разбирайтесь! Это в мои обязанности не входит, — рявкнула женщина. — Я вам не секретарь, и не девочка на побегушках! — заметив мой непонимающий взгляд и вскинутые брови, она хмуро добавила. — Вас из следственного управления ищут.
Я хлопнула себя по лбу ладонью. Варков! Придется задобрить разозленную женщину, мне тут еще жить. Поблагодарив, я захлопнула дверь и, поставив телефон на зарядку, включила. Смс-извещение «Вам звонили» от Варкова было всего одно, а вот от Тропинина штук двадцать.
Следователь, которому я сразу же перезвонила, обрадовал тем, что приедет через три часа. Три часа! А когда же спать?!
Тропинину я по здравым размышлениям звонить не стала. Размышлять о том, зачем я ему понадобилась, да еще так настойчиво, сил не осталось, и я, успокоив, насколько было возможно, Валентину Алексеевну, а ее до сих пор трясло от попытки вторжения консьержки, залегла в комнате Абрикоса, где кроватка хоть была и не большая, зато плотные рулонные шторы создавали приятный полумрак.
Сон был странным, но теперь я точно знала, что это именно сон. Я стояла посреди зала в квартире Димы. На улице, куда вели распахнутые окна, было лето, и был день. Перегнувшись через подоконник, я выглянула наружу. По Невскому проспекту безумно далеко внизу, ползли редкие машинки пузатые и смешные, точно с открыток шестидесятых годов, и двигались призрачные силуэты. Страшно не было. Скорее, муторно. А еще мне очень не хотелось оглядываться. Но пришлось, потому что на мои плечи легли руки. Я резко развернулась, ожидая увидеть бывшего мужа, но там стоял Тропинин, почему-то в зимнем пальто и шарфе, хотя я была в легком платье и босоножках, себя я, конечно, не видела, но была в своем наряде абсолютно уверена. Тропинин руки переместил мне на талию, но смотрел в окно за моей спиной.
— Соня!
Шепот, заполнивший комнату, заставил нас вздрогнуть. Тропинин резко обернулся к двери. Его руки раскинулись в стороны, будто он приготовился поприветствовать вновь прибывшего доброго друга или защитить… Но вместо этого в нас ударил дикий порыв холодного, зимнего ветра, и полетели огромные хлопья снега.