Челка Ахматовой (Воронцова-Юрьева) - страница 3

— Да, Рита, да… Я всегда знала, что ты интересный человек, но чтобы до такой степени…

И все с благоговением и завистью смотрели на Риту. И никогда не смотрели на меня. Впрочем, я уже давно привыкла к тому, что волшебная сила искусства то и дело проделывает со мной подобные штуки.

Что бы я ни написала и кому бы я ни прочитала написанное, все это всегда и всюду, при любых обстоятельствах, неизменно и постоянно вызывало оглушительный интерес исключительно к героине моего нетленного произведения. Всем сразу же хотелось с ней познакомиться, всем сразу же хотелось приобщиться к этой удивительной, удивительной — ах какой удивительной! — личности, о которой ты, Наташа, так замечательно написала свое замечательное произведение, и где ты только откопала эту удивительную личность, и как же нам не повезло, что мы до сих пор совершенно с ней не знакомы. И все бежали смотреть на героев моих произведений, ахая и охая, торопясь и толкаясь.

Когда-то я долго смотрела им вслед. Когда-то я долго не могла понять, да как же это получается, граждане, ведь это же я, своими собственными руками и мозгами, как раз и создала этот замечательный образ, от которого вы все пришли в такой экстаз и восторг, это же я интересная личность, это же ко мне вам нужно бежать, это же на меня нужно смотреть с восторгом и обожанием.

Когда-то я была очень наивна. Когда-то.

* * *

— Где ты будешь отмечать Новый год? — спросила Рита.

— Не знаю, — сказала я. — Дома, наверно. А ты?

— Тоже не знаю, — сказала Рита. — Может, поеду к друзьям в Ленинград, они приглашали… А может, к Светке. Мы ведь всегда вместе отмечали… До тебя.

Светка была Ритиной подругой. Когда-то они были любовницами.

Светка была некрасивой. Совсем некрасивой. И у нее никогда не было челки Ахматовой. Поэтому она брала любовью к людям. За это ее называли «хорошей девкой». Или «хорошей женщиной» — в зависимости от возраста собеседника.

Каждый раз, приезжая, она приветствовала Риту чем-нибудь восторженно-искренним типа «Ритуня, как ты замечательно выглядишь!» и целовала в губы. Причем поцелуй обязательно переходил в засос, причем в долгий и страстный, желательно у меня на глазах. Вовсе не для того, чтобы вызвать во мне ревность. А чтобы вызвать во мне не что иное, как желание — чтобы, увидев весь этот темперамент и страсть, на которую она явно была способна, в моей груди что-нибудь екнуло наконец, и я бы возжаждала. Но я не могла. Во-первых, она была некрасива. Во-вторых, мне нравилась Рита. В-третьих, у нее не было ахматовской челки. И в-четвертых, мы все это уже пробовали, и у нас ничего не вышло. Во всяком случае, по моему скромному мнению.