Ровно в двенадцать мы сидели на кухне с поднятыми бокалами в руках. В радио пробили куранты. Мы выпили.
— Ну, — бодрым, праздничным голосом сказала Рита. — Расскажи мне что-нибудь.
— Что? — тупо спросила я.
— Ну не знаю. Что-нибудь. Это ведь ты у нас писатель. — Она посмотрела на меня безмятежным, мгновенно отяготившим меня нежностью взглядом. — Да, — сказала Рита, — ты гениальный писатель.
— Не преувеличивай, — сказала я.
— Ничуть, — сказала Рита. — Ты гениальный писатель, и я еще успею погреться в лучах твоей славы.
Она сидела напротив меня, в спортивных штанах и тельняшке, с дурацким переливающимся кружком на голове. Удивительно, вдруг с начинающейся тоской подумала я, ведь ей уже сорок восемь, и ни одного седого волоса.
Я вздохнула.
* * *
— Завтра из Урюпинска приезжает Вера, — сказала Рита. — Ты поедешь ее встречать?
Я кивнула.
— Вера аллергик, — сказала Рита. — У них в Урюпинске очень плохая экология.
Я кивнула. Я знала: больше про Веру ничего не будет сказано. Ну, может быть, кроме того, что Вера хороший человек и вообще интересная личность. У Риты все девушки такие. Рита патологически не умеет говорит о людях плохо. Поэтому слушать Риту скучно.
Впрочем, про Веру я знала и еще кое-что. Например, то, что Вера философ. В прямом смысле. Рита так и говорила:
– Вера философ. Вера настоящий философ, — говорила Рита, делая ударение на слове «настоящий». — У нее высшее философское образование.
–
Еще было известно, что Вера написала великолепную повесть про несчастную любовь. Потрясающую, интереснейшую повесть, с глубокой психологической мотивацией и в совершенно блестящем стиле.
Повесть, мгновенно отреагировав на известие о Верином приезде, привезла Света, торжественно вручив мне отпечатанный на пишущей машинке экземпляр.
— Талантище, — сопроводила Света процесс торжественного вручения мне Вериной повести. — Сейчас так мало кто пишет.
Я стала читать. Повесть, как я и ожидала, впрочем, не без тайного ревнивого трепета, оказалась совершенно гнусной. Гнусной и пакостной. Главная героиня была ангелом, бескорыстным, чистым существом и, да чего уж там, вообще «девочкой из элитной семьи в центре Урюпинска», а ее любовница — отъявленной негодяйкой, равнодушной и неблагодарной, и вообще пьяницей. И все это было коряво, длинно, нудно, сопливо и задушевно до невозможности.
— Ну как тебе? — спросила Света. Она явно не сомневалась в успехе.
— Ужасно, — сказала я. — Просто помойка какая-то.
Света растерялась.
— Да, но каков стиль! — не очень уверенно возразила она.
А еще Вера была страстной. Так сказала Рита.