Питер достал блокнот, вчитался в записи — ничего примечательного. Или напарники упустили некую деталь?
Пряничный человечек, точно угадав мысли мальчика, выпалил:
— Ддуг мой, Питед, дасскажи… Нет, напиши все, что мы сегодня видели и слышали. Быть может, опять я где-то оплошал.
Шестнадцать листочков и полчаса спустя мальчик перенес дневные события на бумагу. К тому времени почти закончился стержень, пальцы ныли от напряжения, и — вот те раз — гудела, точно колокол, голова.
«Ох, видимо, у Шерлока Холмса все карманы были забиты ручками и листками. И чернильницами».
Питер водрузил блокнот перед пряничным человечком и кивнул.
— Готово, значит? — надул усы мистер Шнапс. Упер ручки в бока и стал изучать «дело». — Добдый день! А тут у нас чего? — ткнул он зонтиком в первое предложение: «На смерти… хмельной…»
«Это пел Горчичный куст, когда мы подходили к палате», — приписал сбоку мальчик.
— Седьезно? Ведно от насмодка я уже и слышать плохо стал.
— Бллллр! — Додо налил любимого чайку и, хотя к расследованию данный звук никак не относился, все посмотрели на Додо. Тот пожал крылышками, бросил в чашку кубик сахара и аккуратно — истинно английским круговым движением — стал помешивать.
Мистер Шнапс почесал цилиндр.
— Это ж надо, — обеими ручками поднял лист, затем другой и скоро полностью скрылся в недрах блокнота; доносилось яростное пыхтение.
— Так и дастак!!! — послышался возглас. — Питед, мальчик мой, что бы я без тебя делал! Помнишь гедб на стене Пдимуса? — листки внезапно запрыгали и перекинулись на другую сторону блокнота. Зрителям предстал пряничный человечек в чуть покосившемся цилиндре и рисунок за ним. — Это гедб Чудного Униведситета! А Годчичник напевал их гимн! «Есди на смедть не упьюсь на хмельной пидужке, обязательно веднусь к вам, мои ддузья, поддужки». Они вместе учились, или я не я, а ручка от патефона!
Страус выпучил один глаз, да так и застыл; Колючка остановился на середине ухочесательного движения ноги; Питер же просто пожал плечиками. Ну что тут скажешь?
— Мисс Гдейпфдут? — позвонил по своей тросточке маленький констебль. — Да-да, я. Кто ж еще! Пдоведьте, пожалуйста, списки выпускников Чудного Униведситета за конец девятнадцатого — начало двадцатого века. Да. Пдям туда идите и делайте запдос. На кого? А, да. Добдый, понимаешь, день! Пдимус Падабеллум и Годчичный куст.
«И Глинтвейн!» — написал Питер и показал мистеру Шнапсу.
— О, да, и Глинтвейн, мисс Гдейпфдут. Как «не успеваете печатать»? Нет и еще даз нет, я не буду покупать вам новую печатную машинку, вы их меняете чаще, чем Кодолева сумочки. Какое Дождество? Нету никакого Дождества, вам кадется. Что? Не слышу? Помехи, ой как много помех. Позвоните, как только чего-нибудь выясните! — маленький констебль закрыл зонтик и оглядел команду. — Связь пдедвалась. Господа, нам надо веднуться в больницу и допдосить Годчичника. Тепедь он не уйдет! Все сдочно думаем о больнице, или как там даботает эта фигова тданшея. Думаем!