В четверг в пять часов вечера «Сарония» медленно отчалила от берега в Ливерпуле. Две с половиной тысячи американцев — почти в два раза больше, чем мест на пароходе — стояли на ее палубах в радостном возбуждении. Некоторые из этой толпы имели на счетах миллионы и, тем не менее, достали билеты только в третий класс. Всем им предстояло испытать при пересечении океана голод, скуку, неудобства. Их ожидали скученность и давка. Они понимали все это. И все равно радовались!
И самым радостным среди них был Джеффри Уэст, празднующий свою победу. Он благополучно попал на борт, и пароход держал путь в Америку! Его нисколько не волновало, что он проник сюда без билета. Он был готов на все, чтобы попасть на этот прекрасный лайнер.
В этот вечер, когда «Сарония» осторожно кралась в сумерках с выключенными палубными огнями и зашторенными иллюминаторами, Уэст разглядел на темной палубе хрупкую фигурку девушки, которая так много значила для него. Она стояла и смотрела вдаль, на мрачные воды. С бьющимся сердцем он приблизился к ней, не зная, что сказать, но чувствуя, что с чего-то все же надо начинать.
— Извините, что обращаюсь к вам, — проговорил он, — но мне надо вам кое-что сообщить…
Она вздрогнула и обернулась. И тут же по губам у нее скользнула странная улыбка, которую он не разглядел в темноте.
— Прошу прощения, — произнесла она, — но, насколько я помню, мы с вами незнакомы…
— Я знаю, — ответил он. — Завтра это будет исправлено. Миссис Томми Грей говорит, что вы с нею встречались…
— Случайное знакомство, — холодно возразила девушка.
— Разумеется! Но миссис Грей — чудесная женщина. Она все устроит как надо. Я только хочу сказать, пока еще не наступило завтра…
— А не лучше ли подождать?
— Я не могу! Я на этом пароходе без билета. Я сейчас собираюсь спуститься вниз и сообщить об этом старшему бортпроводнику. Может быть, он выбросит меня за борт, может, посадит под замок. Я не знаю, что они делают с такими, как я. Может, они отправят меня в кочегарку. И мне придется там кидать уголь, не имея никакой возможности встретиться с вами вновь. Вот почему я хочу сказать вам прямо сейчас: простите меня за то, что у меня такое живое воображение. Оно захватило меня — да-да, это правда! Я не собирался обманывать вас, когда писал те письма… Но едва я начал… Вы еще не знаете? Так знайте, что я люблю вас всем своим сердцем! С того самого момента, когда вы вошли в «Карлтон» в то утро…
— В самом деле… мистер… мистер…
— Уэст… Джеффри Уэст. Я обожаю вас! Что я должен сделать, чтобы вы поверили? Я докажу вам это еще до того, как пароход войдет в порт на Гудзоне. Наверно, мне лучше поговорить с вашим отцом и рассказать ему и о колонке розыска, и об этих семи письмах…