.
По данным А. А. Купленского, исследовавшего преступления, совершаемые сотрудниками уголовного розыска в связи со служебной деятельностью, наибольшее распространение в структуре правонарушений занимают деяния, связанные с посягательством на правосудие, их удельный вес составляет 64,2%, а внутри этой группы преобладает рукоприкладство (85,9%). Эти деяния отличаются высоким уровнем латентности (уголовному преследованию за должностные преступления и преступления против правосудия подверглись только 1,9% лиц от числа привлеченных к ответственности за нарушения законности). Далее А. А. Купленский отмечает, что одной из причин такого положения является весьма распространенный среди сотрудников уголовного розыска правовой негативизм, антисоциальная установка, заключающаяся в том, что законность не только можно, но в отдельных случаях и следует нарушать для решения задач борьбы с преступностью[640].
Факты применения насилия и пыток распространены настолько широко, что некоторые сотрудники и руководители оперативных служб говорят об этом открыто и даже гордятся этим. Начальник отдела уголовного розыска УВД Ульяновской области В. Смоленский в интервью газете «Известия» рассказывал о том, как задерживали группу преступников: «Мы не церемонились. Особо наглых “рихтовали” по полной программе. Один, по кличке “Ватсон”, прикинулся психом, причем так натурально, что даже мы усомнились. Однако во время следственных действий мы пару раз окунули его головой в реку (а был ноябрь месяц), и его мозги сразу прояснились»[641]. По существу это публичное признание в применении пытки, свидетельствующее о том, что его автор уверен в полной безнаказанности.
Одной из причин того, что судебная практика не отражает реального положения дел, является слабый прокурорский надзор за деятельностью органов милиции, в частности, при рассмотрении многочисленных жалоб граждан на применение к ним недозволенных методов допроса и применение пыток, в результате чего по делам такого рода в большинстве случаев выносятся необоснованные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела либо такие дела прекращаются. Так, в 14 субъектах федерации был проведен опрос, в котором участвовало 488 практических работников, в том числе 179 сотрудников прокуратуры, 193 судьи и 116 адвокатов. Из них деятельность органов прокуратуры по проверке заявлений обвиняемых о применении к ним незаконных методов следствия признали неэффективной 92% адвокатов, 88% судей и 43% работников органов прокуратуры[642].
В результате принуждения к даче показаний признаются в совершении преступлений нередко те, кто их не совершал, а подлинные виновники остаются безнаказанными. Но опасность подобных действий не только в этом — закон признает преступным сам принудительный метод получения показаний, даже если они оказались правдивыми и привели к раскрытию преступления, ибо общество не заинтересовано в том, чтобы одно преступление раскрывалось путем совершения другого, подчас более тяжкого, совершаемого представителями власти против граждан своей страны.