Сжавши плечи под порывами ледяного воздуха, он быстро пошел по коридорам. Горничная выглянула из открытой двери, увидела его покрытые кровью лицо и руки и убежала. Когда он достиг открытой галереи, то обнаружил, что ветер утих, а снег падал мягко и бесшумно. Дыма уже почти не было видно и Акитада понял, что пожар уже потушили.
Дверь в северный павильон была открыта, а внутри все выглядели по-прежнему. Он беспокоился, что Уэсуги мог приказать отсюда все убрать, но либо уважение, либо суеверие заставило его оставить комнату нетронутой.
Он подошел к окну над толстым ковриком, на котором умер старый господин. На окне висели свернутые жалюзи из бамбука, а рядом с татами был сундук, в котором, рядом с кроватью покойного, находились его письменные принадлежности, единый ключ к тому, что произошло в ту ночь.
Ступив на татами, он развязал свернутые бамбуковые жалюзи, боясь, что его догадка окажется неверной. Но тут с шелестом на пол выпал лист бумаги. Толстая бумага тутового дерева была покрыта паутиной иероглифов и скреплена багряной печатью.
Пробежав содержание, Акитада отметил подпись и печать, после чего скатал документ и положил его в рукав.
Глава 22
Хризантема и травы
Когда, поздно вечером, они вернулись в резиденцию губернатора, Акитада был без сил, Для поддержания порядка в Такате он оставил Каору и Такесуке. Долгая дорога назад рядом с перекинутым через коня телом Хитомаро заставила его обдумать свои действиях. Когда Такесуке поздравлял его с героической победой. Акитада хотел стереть восхищенный взгляд с его лица. По крайней мере, Тора, который потерял много крови, должен выздороветь. Акитада чувствовал себя глубоко виноватым, что из них четверых только он один вышел из боя невредимым.
Генда плакал как ребенок, когда он нес тело своего друга, чтобы положить его в установленный в зале суда гроб. Там он и Тора будут нести караул возле тела Хито.
Акитада лишь ненадолго зашел в свои личные покои. Сэймэй пытался похлопотать над ним, но небольшое кровотечение из старой раны плеча и несколько синяков в местах, где тело защитила броня, не представляли опасности. Увиденное радостное облегчение на лице Тамако Акитаде показалось таким неуместным, что он молча отвернулся от нее и пошел искать уединения в своем кабинете. Он не хотел ничего, только заснуть, забыться, на несколько часов уйти от себя — от человека, которого он никогда не знал, от жажды крови, которая всю жизнь была скрыта внутри него, от смерти друга.
Но этому не суждено было случиться. В кабинете, в мерцающем свете керосиновой лампы, он увидел странную фигуру сидящего за столом мужчины. Очень старый человек сгорбился над лакированной коробкой игры, медленно перебирая ее содержимое. Он не спеша поднял глаза на Акитаду и приветственно кивнул. Ямабуси вернулся.