И потом мысли мягко сплелись, спутались и обратились в странную картину. Пространство перед Вивиан словно сжалось и вытянулось в тоннель, и она побежала по этому тоннелю, а куда – не знала. Но знала, что бежать надо, и она мчалась, мчалась, напрягая все силы и все-таки ускоряясь, где-то находя резерв для бега.
Быстрей! Быстрей! Быстрей!
Она мчалась, и сердце ее болезненно сжималось от предчувствия того, что будет впереди. Что будет? Она не знала. Но почему-то не отпускала мысль о том буйном пожарище, вцепилась, жгла, и ясно было, что это не просто так, этот огонь еще будет, еще сделает свое дело…
Вивиан вздрогнула и проснулась.
Несколько секунд она лежала, приходя в себя, боясь хоть чем-то выдать только что пережитое… а затем услышала приглушенные сердитые голоса.
Чуть приподняв голову, она увидела, что двое часовых, Фогель и Кейруш, со злыми лицами в чем-то упрекают друг друга – это было видно, но вот слышать Вивиан не услышала ничего, вернее, не разобрала, до спорщиков было шагов двадцать.
«Что случилось? И на каком языке они общаются?..» – подумала она еще спросонья, стряхнула с себя сон окончательно, приподнялась.
Оба горе-наблюдателя, заметив, что американская миллионерша проснулась и глазеет, дружно заткнулись. Но лица у них все еще были злые.
Вивиан это немного задело. Она решительно встала, зашагала к часовым.
– Мсье Кейруш, – строгим тоном произнесла она по-французски, – что здесь происходит? Вы ссоритесь?
– Да нет, мадам, – с ужасным акцентом пробурчал португалец. – Пустяки. Это вон, – он кивнул на немца, – бестолковый! Я ему говорю-говорю, ни черта не понимает. Простите.
Фогель молчал, но смотрел на португальца с сумрачной враждебностью. Вивиан уловила, что не все так просто здесь, и решила докопаться до сути.
– Нет, это вы простите…
* * *
Ужасный вопль рванул пространство так, что мужчины подпрыгнули, схватясь за оружие, а Вивиан, наоборот, присела с перепугу. Кейруш крикнул что-то, а немец без слов бросился вперед.
Вивиан резко развернулась. Все, обалделые со сна, вскакивали, в чьих-то руках лязгнул затвор винтовки. А трое негров – те уже вскочили. Двое стояли на коленях, скованные ужасом, третий несся прочь отсюда со страшной скоростью. И орал. Он-то и орал на всю округу:
– А-а-а! А-а-а-а!.. – И еще что-то дикое и отчаянное.
А Фогель, мчась вслед, орал тоже:
– Halt! Ih werde schiessen! – И, вскинув автомат, саданул вверх дуплетом.
Здесь уже завопили прочие немцы – должно быть, что-то вроде: не стреляй, дурак! Не стреляй, осел ты эдакий!..
Поздно! Фогель вдруг оборвал бег, вскинул «машиненпистоле», прицелился – и короткой очередью сразил бегущего.